Лоуренс Рис - Темная харизма Адольфа Гитлера. Ведущий миллионы в пропасть

Какими бы ужасными ни были последствия бомбардировок, стоит привести заключения, содержащиеся в сводке по объектам удара ВВС США, составленные после войны. «Следует отметить сознательную реакцию немецкого населения на бомбежки. Под жестким нацистским контролем оно продемонстрировало поразительную стойкость перед лицом кошмара непрерывных бомбардировок, разрушения их домов и имущества и нечеловеческих условий существования. Его моральный дух, вера в окончательную победу или приемлемый компромисс, его вера в вождей упала, но население продолжало действовать эффективно, пока это было физически возможно» ‹51›.

Согласно заключению американцев, «стойкость» немецкого населения показала, что «нельзя недооценивать власть полицейского государства над людьми». Без сомнения, страх перед репрессиями со стороны режима отчасти объясняет, почему бомбардировки не привели к открытому гражданскому неповиновению. Но чувство безысходности и отсутствие альтернатив перед лицом советского наступления также сыграли свою роль.

Даже гауляйтеры — наиболее преданные сторонники Гитлера — были уже не в восторге от него к моменту их последней встречи 24 февраля. Николаус фон Белов, присутствовавший на этой встрече, сказал, что Гитлер «пытался убедить аудиторию, что лишь он один в состоянии правильно оценивать ситуацию. Но той силы убеждения, которая раньше позволяла ему загипнотизировать этот узкий круг людей, больше не было» ‹52›. И все же от фон Белова ускользнул тот факт, что несколько основных сторонников фюрера еще сохраняли остатки веры в вождя. Закончив свою речь, Гитлер отправился с гауляйтерами обедать и, усевшись за стол, пустился разглагольствовать. Слушая его, гауляйтер земли Магдебург-Анхальт Рудольф Йордан почувствовал, что его подавленное состояние «улетучивается». Перед нами был «наш прежний Гитлер» ‹53›.

Однако, когда Советская Армия замкнула кольцо окружения вокруг Берлина, количество тех, кто продолжал верить в Адольфа Гитлера, еще более уменьшилось. Даже в среде ближайших соратников многие не разделяли его убеждения, что вместе с гаснущим пламенем Третьего рейха следует погасить и пламя собственной жизни. Генрих Гиммлер — «верный Генрих», как называл его Гитлер, явно представлял себе жизнь после победы союзников. Этот человек, столько сделавший для полного уничтожения евреев, теперь пытался спасти некоторых из них. 5 февраля 1945-го в Швейцарию отправился эшелон, увозивший туда 1200 евреев из концентрационного лагеря Терезиенштадт в Чехословакии. Гиммлер согласился на сделку с Американским союзом ортодоксальных раввинов, согласно которой он обменивал евреев на наличные деньги — планировалось каждые две недели отправлять такой поезд. Гитлер был в ярости, когда услышал об этом и приказал Гиммлеру больше не ввязываться в подобные затеи. Но это не помешало тому 21 апреля лично встретиться с Норбертом Мазуром, эмиссаром Всемирного еврейского конгресса, чтобы обсудить передачу 1000 женщин из концентрационного лагеря Равенсбрюк. Эта встреча состоялась в доме массажиста Гиммлера, Феликса Керстена, который утверждает, что непосредственно перед встречей Гиммлер сказал ему: «Я хочу закопать топор войны между нами и евреями. Если бы я мог поступать по-своему, многое делалось бы иначе» ‹55›.

Днем ранее — в день 56-летия Гитлера — Гиммлер и ряд других руководителей Третьего рейха, включая Германа Геринга, попрощались с Гитлером и покинули его бункер в Берлине. В течение многих лет они, как и другие видные нацисты, соперничали в борьбе за внимание фюрера. Теперь же их объединяло только стремление сбежать от него. Как заметил профессор сэр Ян Кершоу, это был тот редкий случай, когда «тонущий корабль бежал от крысы» ‹56›.

23 апреля Гиммлер встретился со шведским дипломатом графом Фольком Бернадоттом. Гиммлер, полагавший, что Гитлер скоро покончит с собой — если еще не сделал этого, — уполномочил Бернадотта сообщить западным союзникам, что Германия готова к полной и безоговорочной капитуляции перед ними, но не перед Красной Армией. Когда эту новость передали по радио BBC, Гитлер не мог поверить в это «предательство». «Конечно, Гитлер пришел в неописуемое бешенство, — говорит Бернд Фрайхер Фрайтаг фон Лорингховен, один из последних офицеров, все еще остававшихся в бункере. — В военном отношении надежды не было никакой. И тут — этот поступок со стороны человека, которому он доверял больше всех. Этот человек предал его и вступил в сношения с союзниками. В результате следующей ночью Гитлер совершил логичный шаг и продиктовал свое личное и политическое завещание. Через два дня он был мертв» ‹57›.