Алексей Тепляков - «Непроницаемые недра» - ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг.

Зимой 1925–1926 гг. в ходе специальной кампании органами ОГПУ и милиции Сибкрая было ликвидировано 23 банды численностью 529 чел. Только 24 % дел, рассмотренных чекистами во внесудебном порядке, разрешённом особым постановлением ВЦИК, с ноября 1925 по январь 1926 г. (тогда из 1605 осуждённых высшую меру получили около половины — 752, в т. ч. многие пособники бандитов) касались собственно членов бандгрупп, а три четверти попавших на двойку в составе Павлуновского и Бака являлись грабителями, ворами и т. д. [289] ГАНО. Ф.20. Оп.1 Д.141. Л.180 В 1927 г. во внесудебном порядке по краю было осуждено к расстрелу 652 чел., а к заключению в концлагерь значительно меньше — 419. Таким образом, власти с помощью жестоких внесудебных расправ пытались очистить край не столько от бандитов, сколько от уголовников вообще.

Эффективность этой войны оказалась невелика. Если к весне 1927 г., по официальным данным, осталось всего четыре банды, то к августу 1927 г. насчитывалось 24 банды из 158 чел. Ситуация обострялась с каждым годом. Если в 1928 г. возникло 67 новых бандотрядов, то в 1929 г. — 456, а за 9 месяцев 1930 г. только в Западной Сибири — 880. Административная ссылка в Сибирь уголовного элемента исправно поставляла кадры для множества новых организованных преступных групп. К ссыльным уголовникам ежегодно присоединялись сотни заключённых-рецидивистов, без труда сбегавших из слабо охранявшихся и ветхих домзаков.

Борьба с преступностью принимала своеобразные формы. Когда в ноябре 1927 г. известные хакасские бандиты Майнагашев, Кызласов и другие решили сдаться, местные милиционеры вместе с командированным из Новосибирска оперативником Я.А. Сычёвым и его помощником, желавшие во что бы то ни стало записать ликвидацию бандотряда на свой счет, велели своей агентуре из числа уголовников убить Майнагашева с Кызласовым, что и было исполнено бывшими бандитами Кулемеевыми. Братья Кулемеевы сразу же были арестованы, а потом, при переводе из Аскизсского района в соседний, застрелены помощником Сычёва и местными милиционерами, после чего ограблены и брошены в озеро. В отношении же Майнагашева и Кызласова был составлен подложный акт об их гибели в результате перестрелки с милицией.

Обнаружение трупов Кулемеевых летом 1928 г. привело к громкой огласке и расследованию происшествия. Одновременно расследовалось и исчезновение милиционера Пахомова, который, вероятно, оказался по невыясненной причине убит своими коллегами. Результаты этих расследований нам неизвестны, но Сычёв, успевший поступить из милиции в ПП ОГПУ, оказался «прикрыт», сделал успешную чекистскую карьеру и в 1969 г. упокоился на Новодевичьем кладбище.

Многие населённые пункты годами жили в страхе перед террором мятежных уголовно-антисоветских отрядов, то и дело нападавших на неугодных им лиц, совершавших грабежи и поджоги. Так, в Томском округе в 1929 г. бандиты из мести беднякам-активистам сожгли д. Михайловку — сгорели 52 двора, председатель сельсовета (коммунист) был убит. К началу 1930 г. в Нарымском крае насчитывалось около 5.000 уголовных ссыльных и действовали 23 банды численностью до 300 чел., терроризировавшие окрестное население. Таким образом, мнение профессора Академии ФСБ А.М. Плеханова об «окончательной ликвидации повстанчества и бандитизма» к середине 20-х гг. не соответствует действительности [290] Мозохин О.Б., Гладков Т.К. "Менжинский. Интеллигент с Лубянки". — М., 2005. С.387; Гущин И.Я., Ильиных В.А. "Классовая борьба в сибирской деревне…" С. 124–126,196, 214,235; ГАНО. Ф.20. Оп.2. Д.217. Л.7-41; Плеханов А.М. "ВЧК-ОГПУ…" С.381. .

Политические репрессии в период после ликвидации ВЧК хотя и носили значительно более скромный характер, но характерны тем, что и тогда постоянно фабриковались дела, подчас весьма крупные, о контрреволюционных заговорах. Интенсивная фабрикация «заговоров» наблюдалась в 1922 г., когда традиции ЧК ещё проявлялись во всей силе. Согласно воспоминаниям председателя Тюменского губотдела ГПУ П.И. Студитова, возвращавшийся в марте 1922 г. из Сибири в Москву Ф.Э. Дзержинский «рекомендовал своевременно вскрывать и ликвидировать нелегальные кулацко-белогвардейские группы и организации» [291] Петрушин А.А. "Мы не знаем пощады…". — Тюмень, 1999. С. 36–37 .

При этом председатель ГПУ, конечно, знал цену чекистской информации о «заговорах» и «организациях», по мере возможности следя, чтобы его подчинённые не слишком увлекались. Иные из чекистов осмеливались заходить столь далеко, что игнорировали конкретные распоряжения и самого Дзержинского. В июле 1922 г. политкомиссар курорта Боровое Н.М. Коренец сообщал секретарю Сиббюро ЦК И.И. Ходоровскому, что минувшей осенью Кокчетавское политбюро арестовало почти весь персонал курорта (23 чел. во главе с директором) по обвинению в заговоре. Но выяснилось, что многочисленные банды и оружейные базы на территории курорта «существовали только в воображении двух агентов политбюро и политкома курорта Иванова». Арестованных отпустили, но в январе 1922 г. последовали новые обыски и аресты: «Находившийся в то время в Омске нарком т. Дзержинский гарантировал курорту невмешательство кокчетавских властей… на деле эти гарантии результатов не дали». Дзержинский 5 февраля 1922 г. приказал Павлуновскому и губчека дать кокчетавским деятелям твёрдые указания о «невмешательстве во внутреннюю жизнь курорта» [292] ГАНО. Ф. п-1. Оп.2. Д. 161. Л.51–52,65-66. .