Алексей Тепляков - «Непроницаемые недра» - ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг.

Чекистское начальство демонстрировало подчёркнутую жестокость и часто выносило более суровые меры наказания, нежели предложенные следствием. Так, 24 февраля 1920 г. зампред Томгубчека В.П. Брауде участвовала в вынесении смертного приговора лётчику В.А. Кулеву, прапорщику Колчака, клеветнически обвинённому сослуживцем в выдаче коммунистов колчаковцам и разрушении железнодорожного пути. При этом следователь А. Голубева предлагала его всего лишь заключить в лагерь до конца гражданской войны «как человека, безусловно, для республики… вредного» [175] Там же Ф п-11а. Оп.1. Д.74. Л.1,5,6; Архив УФСБ по НСО. Д. п-20900. .

В июне 1920 г. красноярский чекист Д.Ф. Титов показывал о главе губчека В.И. Вильдгрубе: «Простая речь настоящего, от молота, рабочего дисгармонировала с той непонятной жаждой крови, которой требовал он почти после каждого сделанного доклада… Чувствовалось в натуре Вильдгрубе нечто патологическое…». Не менее характерным являлся стиль поведения самого Павлуновского, который лично допрашивал важных арестантов, ложно обещая помилование в случае дачи «правдивых показаний». Все расстрелы, вынесенные в губернских, уездных и транспортных чека, а также особых отделах подлежали утверждению в полпредстве. Павлуновский лично определял, кого следует казнить: значительную часть своего времени полпред ВЧК тратил на однотипные резолюции, во множестве сохранённые архивами: «Такого-то расстрелять. Павлуновский».

По инициативе полпреда в Омске 30 апреля 1920 г. был расстрелян бывший начальник Пермской железной дороги Н.И. Бобин, участью которого занимались М.И. Калинин, Ф.Э. Дзержинский и руководство НКПС, приславшие телеграммы с требованием отложить казнь. Полковник Генштаба В.В. Ракитин за службу у Колчака был в марте 1920 г. заключён в концлагерь, но затем следственная комиссия при Особом отделе 5-й армии решила направить полковника в распоряжение Павлуновского. И тот, не сочтя нужным проводить какое-либо следствие, 15 мая 1920 г. наложил резолюцию: «Ракитина Всеволода Владимировича расстрелять».

В те же дни Особый отдел вынес постановление относительно легендарной создательницы «женских батальонов смерти» Бочкарёвой, не участвовавшей в сколько-нибудь активной борьбе с большевиками: «Для большей информации дело, вместе с личностью обвиняемой, направить в Особый отдел ВЧК в г. Москву». Но Павлуновский пресёк попытку доследования, начертав: «Бочкарёву Марию Леонтьевну — расстрелять», и 16 мая 1920 г. приговор был приведён в исполнение.

Иногда Павлуновский по каким-то своим соображениям предписывал отложить исполнение уже вынесенного приговора (например, над «отслужившими» своё сексотами), но потом возвращался к делу и обычно приказывал расстрелять. К наложению резолюций полпред подходил обстоятельно: свою длинную фамилию Иван Петрович всегда выписывал чётко и полностью, очень крупными буквами. Между тем, в только что вышедшей книге историка ФСБ О.Б. Мозохина необоснованно утверждается, что расстрелы на местах производились только после санкции ВЧК [176] ГАНО. Ф. п-1 Оп.2. Д 412. Л.15; Шишкин В.И. "Енисейская губернская чека…" С.51; "Забвению не подлежит…" Т.1. — Омск, 2000. С. 412–414; Архив УФСБ по НСО. Д. п-17933. Л.55. Д. п-17996. Л.54 и др.; Мозохин О.Б. "Право на репрессии: Внесудебные полномочия органов государственной безопасности (1918–1953)" — Жуковский-М, 2006. С.38. .

Санкцию расстреливать Павлуновский считал своей священной коровой. Получив в декабре 1921 г. запрос оторванной от сибирского центра Якутской губчека насчёт возможности применения ВМН к «участникам белобанд» без санкции полпредства, Павлуновский решительно отказал якутским коллегам в подобной самостоятельности. И те были «вынуждены» ликвидировать свои жертвы с помощью пыточного следствия, пресечения «попыток к бегству» и просто никак не документированных убийств.

В ходе красного террора нередки были аресты и казни целых семей. Вмешательство даже высших руководителей власти не могло гарантировать спасение жизни арестованных. 14-летний омич Георгий Юзефович, у которого чекисты осенью 1920 г. расстреляли отца, обращался к главе Сибревкома с просьбой освободить мать — А.И. Юзефович — и 15-летнюю сестру Ксению, арестованных в феврале 1921 г. за «контрреволюцию». При этом он напоминал, что осенью И.Н. Смирнов обещал А.И. Юзефович, что жизнь её мужу сохранят, но тот был спустя несколько дней расстрелян, а семью выселили из квартиры. И.Н. Смирнов 6 марта наложил резолюцию: «Сделать распоряжение об освобождении». Однако коллегией Омгубчека 14 марта 1921 г. Анна Юзефович была приговорена к расстрелу за участие в белоэсеровском заговоре. Вероятно, так чекисты пополняли придуманную ими организацию, идя по самой простой схеме: налицо семья уже расстрелянного врага, она-то и пополнит проскрипционные списки. В омской «Книге памяти» отсутствуют и супруг А.И. Юзефович, и их дочь-подросток, что свидетельствует о неполноте подобных источников новейшего времени, опирающихся на официальную информацию ФСБ [177] ГАНО Ф. п-1. Оп. З. Д.23. Л.120; Оп.9. Д.15а. Л.91–92; "Забвению не подлежит…" Т.9. — Омск, 2003 С.227 .