Владимир Мединский - О жестокости русской истории и народном долготерпении

Время от времени, правда, когда «рука бойцов колоть» уставала, рыцари делали перерыв для проникновенной молитвы и обращения к Господу. После чего, набравшись сил, перекусив и выпив, принимались за продолжение бойни. Считается, что после штурма, за сутки с небольшим в Иерусалиме было вырезано всё население, а это около 70 тысяч человек. За какой-то один день.

Ничего подобного нет на Руси. У нас те же века — с VII по XIII — это не «средние века» упадка и катастрофы. Это не «час быка», а утро. Россия в период европейского «темного средневековья», в целом переживает культурный рост и обретение прочной государственности. Моральной основой российского государства становятся христианские ценности, Россия, конечно, как любое государство, переживала свои периоды смут и бунтов. Но эти события у нас никогда не обезличены, а наоборот — практически всегда имеют ярлык персонификации.

Мироощущение россиян окрашено в гораздо более радужные тона — уже хорошо. Напрочь отсутствует мотив самооправдания, списывания грубости и жестокости на эпоху.

Современный европеец легко повторяет за Фомой Аквинским: «А иначе было бы еще хуже!» И все в порядке. Ни малейшего чувства неловкости за жестокость и грубость предков.

Но тот же самый современный европеец убежден: русское Средневековье и вообще вся русская история — на редкость кровавые и злые! Как иллюстрация, например, — книга Джеймса Хедли Биллингтона с чудесным названием: «Икона и топор». [9] Биллингтон Д.X. Икона и топор. Опыт истолкования истории русской культуры. М., Рудомино, 2001. Это исследование написано одним из ведущих мировых специалистов по русской культуре, выпускником Принстонского университета, доктором в Принстоне и Оксфорде. Биллингтон хорошо знает русский язык, прошел стажировку в МГУ, читал лекции в Ленинградском университете.

Он уже был широко известен и уважаем в академических кругах к 1966 году, когда книга «The Icon and the Axe. An Interpretive History of Russian Culture» [10] Икона и Топор. Интерпретация истории русской культуры (англ.). ( Прим. ред. ) сделала его знаменитым, непререкаемым авторитетом, экспертом буквально по всем сторонам русской общественной мысли, культуры и истории.

С 1987 года Биллингтон стал директором Библиотеки Конгресса США. По значимости в Америке это такой же почетный пост, как сенаторский. Но сенаторов все время избирают и переизбирают, а Биллингтон остается.

Несомненно, эта книга написана не врагом нашей страны. В ней чувствуется искренняя любовь и уважение к русскому народу и его истории. Тем удивительнее: автор всерьез считает, что в Истории Руси естественным образом соединяются периоды поклонения и свержения авторитетов. Потому она такая и кровавая, страшная и жестокая, русская история: поставим мы на пьедестал кого-то, а потом свергаем и истребляем вчерашнего кумира со всеми чадами и домочадцами. А Европа?! Ну, в Европе конечно же ничего подобного не было!..

Вот так современный Запад, оправдывая свою кровавость и жестокость, с удивительным упорством поддерживает миф о кровавости и жестокости русского народа.

О, эта страшная и кровавая история огромной, загадочной и мрачной страны… Мы и сами почти поверили страшным сказкам о Руси IX–XVII веков.

Спросите у любого мало-мальски сведущего европейца, да и россиянина, какие ассоциаций вызывают у него слова «Русское Средневековье» — и получите в ответ полный джентльменский набор «баек из склепа»: плаха, залитая кровью, дыба в пыточном застенке, вороны над Лобным местом, опричники, похожие на персонажей, современных «ужастиков», и тому подобные прелести. Было все это в нашей истории? Разумеется, было, чего уж тут отрицать. Вопрос — в каких количествах.

Нас так затюкали всякими horror story о нашей жестокости, что даже экскурсоводы на Красной площади, сам слышал, рассказывают: вот, мол, Лобное место служило для пыток и казней. А выражение «орать на всю Ивановскую» восходит к крику публично пытаемых и запарываемых кнутом. А это неправда.

Самому приходилось работать в студенческие годы в БММТ «Спутник» экскурсоводом по Москве для иностранцев. Поверьте, знаю, о чем говорю.

Лобное место нужно было для возглашения указов государей. До перестройки Красной площади в XVI веке указы Великого князя возглашались на Ивановской площади в Кремле. Выходил дьяк в малиновом кафтане, синих штанах, светло-коричневых сапогах, оранжевой шапке, с чернильницей и тубусом с гусиными перьями на боку, с окладистой бородой… и кричал, «орал во всю Ивановскую» указ Государя и Великого князя…