Владимир Мединский: О жестокости русской истории и народном долготерпении

Представителей феодального сословия пытались ввести в какие-то рамки… Но и эти рамки были таковы, что отдавали какой-то прямо космической жутью. Многие ли знают, что во время рыцарского турнира победитель имел право убить (!) побежденного? Даже того, кто признал свое поражение и сдался? Даже истекающего кровью, лежащего без сознания раненого? [12] Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. М., 1987. Таких милых романтических деталей вы не найдете ни в одном слащавом голливудском и даже европейском кинофильме про всяких там благородных Айвенго и Роландов.

Сей акт убийства так и назывался — «удар милосердия». Было даже оружие, специально предназначенное для того, чтобы добить беспомощного человека. Оно называется стилет. Стилет — это длинный трехгранный или многогранный стержень на рукояти. У него нет лезвия, он не годится как замена кинжала, даже как ножа. Стилетом можно только заколоть.

В Европе считалось «правильным» и «благородным» вогнать раненому стилет или между пластинами панциря на груди, в сердце, или в глазницу, чтобы пробив глаз, стилет прошел бы прямо в мозг.

Про это просто не говорят. И не знают. Зато сейчас спросите любого европейца, как он представляет рыцарские поединки. Вам обязательно скажут, что это был такой благородный «средневековый вид спорта», и еще добавят что-то про «маленький белый платочек» и победы во имя прекрасных дам.

На фоне этого бытового, повседневного зверства уже не удивляют ни крестовые походы, ни инквизиция, ни обыденная жестокость войн.

И костры с еретиками, и методы обращения язычников в христианство — все считалось целесообразным и правильным.

«Александр Невский» — любимый фильм моего сына, но там есть кадры, которые я всегда ставлю на промотку, — это сцена ритуального сожжения крестоносцами грудных младенцев в Пскове. Большинством летописцев подтверждается, что это было. Я тоже полагаю, что дыма без огня нет. Это вполне в духе крестоносцев того времени, ничего из ряда вон выходящего. Например, спустя сотни лет потомки тех крестоносцев, цивилизованные американцы, платили за скальп с головы воевавшего против них индейца, такую же точно цену, как и… за хвост убитого волка. Дело в том, что волки причиняли большой вред животноводству бледнолицых колонизаторов Америки, волков организованно уничтожали, при этом голова индейца и хвост волка оценивались в одну сумму — несколько десятков центов. Что же мешало прапрадедам сих носителей англосаксонской культуры бросить каких-то младенцев-язычников в костер? В их представлении, что жители Господина Великого Пскова, что краснорожие дьяволы — все одно, это не люди.

Кстати, насчет язычников и еретиков — в России обращение с теми и другими было не в пример мягче, чем в Европе, по крайней мере, народу жгли на порядки меньше (хотя, в отличие от Европы, дров было поболе — энергетическая сверхдержава как-никак).

Россия, в отличие от Европы, не знала религиозных войн. По сравнению с тем, что творилось в Германии, Нидерландах, Франции в XVI–XVII столетиях, все раздоры между никонианами и староверами, а также гонения на стригольников, нестяжателей и прочих сектантов представляются просто какими-то разборками малышей в песочнице.

Казнь Пугачева. Гравюра. Фрагмент. XVIII в.

Народ безмолвствовал

В 1618-48 годах католики и протестанты резали друг друга в совершенно чудовищных масштабах даже по меркам мировых войн XX века. В Германии за время Тридцатилетней войны было уничтожено около сорока (!) процентов населения, дело дошло до того, что в Ганновере власти официально разрешили торговлю мясом людей, умерших от голода, а в некоторых областях (христианской!) Германии было разрешено многоженство для восполнения людских потерь. [13] История Европы в 8 т. Т. 3. От Средневековья к Новому времени. М., 1968.

В России не было ничего подобного, и слава богу.

И специального оружия, чтобы добивать поверженного противника, тоже не было.

И виселица не была непременным «украшением» средневекового русского города.

Но вот что интересно! Ни один русский ученый не написал пока книги «Мадонна и виселица», за что бы его сделали директором Российской государственной библиотеки и членом Академии наук.

А Биллингтон подобную книгу написал и главой Библиотеки Конгресса США стал.