Александр Немировский - Откуда пошел, как был организован и защищен мир

— А захочет ли он отдать нам это оружие? — усомнился Лакшмана.

— Попытаемся его уговорить, — проговорил Рама. — Агастья за свою долгую жизнь столько натерпелся от ракшасов, что сможет нас понять.

Путь к Агастье указали братьям птицы. В лесной глуши жил великий риши, питаясь кореньями и плодами. Он был любим всеми животными, и они, следуя его наставлениям, не обижали слабых, не истребляли друг друга.

Агастья приветливо встретил царевичей, ввел их в свою хижину, предложил напиться, угостил фруктами, а затем обратился к Раме:

— Мне известно, что вас ко мне привело. И вы не уйдете с пустыми руками. — Произнеся это, Агастья снял со стены и протянул братьям колчан с тремя стрелами.

— Вот эти две стрелы простые, — отшельник прикоснулся к ним пальцами, — а эта, с алмазным наконечником — особая. Храните до тех пор, пока не наступит время решающей схватки с Раваной.

— Но я слышал, что у тебя есть лук Вишну, — не сразу отозвался Рама.

— Вишну и есть твой отец. Ты рожден им для подвига.

Старец поведал Раме и Лакшмане тайну их рождения, начав с совета богов, на котором было принято решение во имя победы над Раваной дать жизнь четырем сыновьям в семье Дашаратхи. Потрясенные, внимали братья рассказу отшельника. Теперь они были уверены, что помощь богов в борьбе с Раваной будет им обеспечена.

Уже через месяц, не отыскав следов Ситы и её похитителя, начало возвращаться воинство с севера, востока и запада. Лишь южный отряд, рассыпавшись широким фронтом, двигался к южной оконечности Индии, омываемой океаном. Но и ему не удалось найти Ситу и даже что-либо узнать о ней. Однако, опасаясь гнева Сугривы, эти обезьяны решили остаться на какое-то время у океана.

Однажды они увидели огромного ястреба. Он летел невысоко, чтобы, как обычно делают его собратья, камнем упасть на добычу.

И тут сказал Хануман Ангаде:

— Взгляни, как необычно поведение этой царственной птицы. Я не удивлюсь, если она расскажет нам что-нибудь о Сите, как это уже сделал царь коршунов Джатайю.

На самом деле у ястреба не было такого намерения. Обессиленный голодом, он намеревался напасть на обезьян и выбирал добычу пожирнее и послабее. Но услышав имя «Джатайю», птица опустилась рядом с Хануманом.

— Что ты знаешь о Джатайю? — спросила птица.

— Я знаю со слов Рамы, что он пал в битве с владыкой ракшасов Раваной, пытаясь отнять у него похищенную деву. А тебе известен Джатайю?

— Это мой брат, — ответил ястреб. — Зовут меня Самнати. Я был неразлучен с ним в молодости и так же, как он, одержим мыслью взлететь на небо, чтобы утвердиться рядом с Солнцем. Теперь я понимаю, что это была безумная затея. Но мы были молоды и честолюбивы. Воздух поначалу был теплым, напоенным ароматом цветущих лугов и людских становий. Затем он утратил все запахи и стал холодным как лед, а пронизывающие его солнечные лучи стали подобны раскаленным иглам. Внизу под нами исчезли все подробности нашей земной жизни. Леса слились с полями и реками, и едва была различима громада Хималаев в виде белых зубцов гребня. Мы же поднимались все выше и выше, в бездонность, и все нестерпимее становился жар светила. «Останься, брат мой, — сказал мне Джатайю. — Дальше я полечу один». Но мог ли я его покинуть? И я от него не отставал. Солнечная колесница была совсем рядом, и мы не отводили от неё глаз. Мы видели самого Сурью и его колесничего Аруну. Но боги, возмущенные нашей дерзостью, приказали Сурье вспыхнуть с утроенной силой. Я почувствовал, как начинают тлеть мои крылья, и рванулся вперед, чтобы защитить брата от гибели. Огонь обрушился на меня, выжег глаза, обуглил перья. Я камнем полетел вниз. Джатайю, которому я сохранил крылья, не дал мне разбиться и помог достичь земли. Мы спустились здесь, в месте, где вы расположились лагерем. С тех пор я не могу летать далеко и высоко подниматься. Но здесь много корма. Ведь птицы, которых вы разогнали, здесь отдыхают перед перелетом через океан. Что же надобно вам в моих угодьях?

— Мы ищем жену Рамы Ситу, которую пытался спасти твой брат и был убит Раваной.

— Но царство Раваны не здесь, — сказал Самнати. — Оно на Ланке, прекрасном острове посреди Океана. Наверное, та, о которой ты говоришь, там.

Едва ястреб успел произнести эти слова, как его обгоревшие крылья стали покрываться перьями и пухом. Обезьяны, и особенно сам Самнати, были этим очень удивлены.

— Наверное, бог Солнца простил твое прегрешение, потому что ты помогаешь нам отыскать Ситу, — предположил Хануман.