Дука: Осада и падение Константинополя

Пехотинцы же дворца тирана, которые называются также янычарами, одни побежали во дворец, другие же к монастырю великого Предтечи, называемому "Петра", и в монастырь Хоры, в котором находилась тогда и икона пречистой моей богоматери. О, язык и уста, намеревающиеся высказать, что случилось с иконой из-за прегрешений твоих! Отступники торопились бежать и в другие места: и вот один из нечестивцев, протянув топор, при помощи нечистых рук своих разделил ее на четыре части, и, когда был брошен жребий, каждый взял свою часть с бывшими на ней украшениями, и, похитив драгоценные сосуды монастыря, ушли. Войдя в дом протостратора, отперли они сокровища, издавна, с древних дней, собранные, поднимая благородных женщин с постели, ибо было уже 29 мая, когда утренний сон сладок глазам юношей и девушек; беззаботно, надеясь на себя, спали они, как вчера и позавчера. Тогда многочисленная толпа нечестивцев бегом устремилась к Великой церкви, и везде можно было видеть некоторый ловкий прием, о котором расскажем сейчас. Ибо, когда было раннее утро и день светил еще, как волк глазами, некоторые из ромеев во время вторжения турок в город и бегства граждан прибежали чтобы достичь своих жилищ и позаботиться о детях и женах. Когда они проходили кварталами Тавра и пробегали мимо колонны Креста, их, обрызганных кровью, спрашивали женщины: что же случилось? А когда услышали женщины отвратительную ту речь: "Неприятели внутри стен города и убивают ромеев", сначала не верили этому, и по правде сказать, даже ругали и выражали презрение, как вестнику, накликающему несчастье. Видя же позади этого другого, а после него - иного, всех забрызганных кровью, поняли, что приблизилась к устам чаша гнева господа. И тогда все женщины и мужчины, монаки, монахини побежали в Великую церковь, неся на руках детей своих, оставив домы свои желающему войти. И можно было видеть, что улица забита ими, полна людей. Но разве могли все вбежать в Великую церковь? За много пред этим лет слышали от некиих лжепророков, как город будет сдан туркам и как они войдут внутрь с великою силою и как будут посечены ими ромеи везде вплоть до колонны великого Константина. После же этого сошедший с неба ангел, неся меч, передаст царство, вместе с мечом, безвестному некоему человеку, найденному тогда стоящим у колонны, очень простому и бедному, и скажет ему: "Возьми меч этот и отомсти за народ господа". Тогда турки обратятся в бегство, а ромеи, поражая, будут преследовать их: и выгонят их и из города, и из областей запада и востока, до пределов Персии, до места, называемого "Монодендрий". Памятуя об этом, некоторые побежали и другим советовали бежать. Решили ромеи теперь осуществить то, что давно было задумано, и говорили: "Если мы оставим позади себя колонну Креста, мы избежим грядущего гнева божия". По этой причине и побежали в Великую церковь. Итак, преогромный храм тот в один час сделался полным как мужчин, так и женщин: и внизу, и вверху, и в боковых пристройках, и во всяком месте толпа бесчисленная. Заперев двери на запоры, стояли, ожидая спасения. О, несчастные ромеи! О, жалкие: храм, который вчера и позавчера вы называли вертепом и жертвенником еретиков и внутрь которого ни один человек из вас не входил, чтобы не оскверниться, потому что внутри его священнодействовали лобызающие церковную унию, - теперь, по причине проявившегося гнева божия, вы ищете в нем спасительное избавление. Но, и когда пришел справедливый гнев божий, не подвинул бы он сердца ваши к миру. Ибо даже в столь великой опасности, если бы ангел сошел с неба, спрашивая вас: "Если принимаете унию и мирное состояние церкви, я выгоню врагов из города", вы не согласились бы. А если бы и согласились, ложью было бы соглашение. Знают это говорившие немного дней тому назад: "лучшепопасть в руки турок, чем франков".

Турки, разбегаясь во все стороны, убивая и беря в плен, пришли, наконец, к храму, когда еще не миновал первый час утра, и, увидев, что ворота заперты, не мешкая, разломали их топорами. Когда они, вооруженные мечами, ворвались внутрь и увидели бесчисленную толпу, каждый стал вязать своего пленника, ибо не было там возражающего или не предававшего себя, как овца. Кто расскажет о случившемся там? Кто расскажет о плаче и криках детей, о вопле и слезах матерей, о рыданиях отцов, - кто расскажет? Турок отыскивает себе более приятную; вот один нашел красивую монахиню, но другой, более сильный, вырывая, ужё вязал ее: причина этой борьбы и захвата-локоны, обнажившиеся груди и сосцы, поднятые от горя руки. Тогда рабыню вязали с госпожой, господина с невольником, архимандрита с привратником, нежных юношей с девами. Девы, которых не видело солнце, девы, которых родитель едва видел, влачились грабителями; а если они силой отталкивали от себя, то их избивали. Ибо грабитель хотел отвести их скорее на место и, отдав в безопасности на сохранение, возвратиться и захватить вторую жертву и третью. Насильничали грабители, эти мстители божии, и всех можно было видеть в один час связанными: мужчин - веревками, а женщин их платками. И можно было видеть непрерывно выходящие из храма и из святилищ храма ряды, подобные стадам и гуртам овец: плачут, стенают и не было жалеющего. О храме же как я мог бы рассказать вам? Что сказал бы или что крикнул? Прилип язык мой к гортани моей. Не могу я вздохнуть, ибо запечатались уста мои. В одну минуту разрубили собаки святые иконы, похитив с них украшения, ожерелья и браслеты, а также одежды святой трапезы. Блестящие лампады-одни портят, другие забирают; драгоценные и священные сосуды священного сосудохранилища, - золотые и серебряные, и из другого ценного вещества приготовленные, - в один момент все унесли, покинув храм пустынным и ограбленным и ничего не оставив. Тогда сбылось и на новом Сионе сказанное от бога чрез Амоса пророка: "Следующее говорит господь бог вседержитель: „Отомщу я жертвенникам Вефиля, и разрушатся; сокрушу роги жертвенника, и падут на землю; и дом, окруженный колоннами, сделаю домом разрушенным. И погибнут дома, сделанные из слоновой кости; истреблены будут многие другие дома", - говорит господь. "Отвернулся я от праздников ваших, и не стану я услаждаться празднествами вашими, и даже, если бы вы принесли мне всесожжения и жертвы ваши, смотреть на них не буду. Прочь от меня эхо песнопений твоих, и хвалебную песнь музыкальных инструментов твоих не буду слушать". И сказал господь ко мне: "Приходит конец народу моему Израилю, Не будет больше, чтобы я старался проходить мимо него без внимания: и затрещат потолки храма в день тот", - говорит господь. Итак, послушайте это, утесняющие с раннего утра бедняка и порабощающие нищих земли, - вы, которые говорите; "когда пройдет месяц, и мы займемся торговлей? Когда пройдут субботы, и мы откроем магазины, чтобы сделать меру малой, а вес увеличить и весы сделать неправильными, - чтобы завладеть таким образом серебром бедных и деньгами убогих?" "В тот день, - говорит господь, - зайдет солнце в полдень, и среди бела дня станет темно на земле. И превращу я праздники ваши в скорбь и все песнопения ваши в рыдание".