Малколм Барбер - Процесс тамплиеров

Судьба де Полленкура и де Кормея — яркий пример безграничной власти королевских чиновников, а также того, насколько легко любая информация о том, что происходило на слушаниях комиссии, просачивалась в правительство. Чаще всего признания тамплиеров подкреплялись еще и показаниями сторонних свидетелей, т. е. людей, не состоявших в ордене, однако и среди них нашлось исключение — свидетель, не пожелавший полностью присоединиться к остальным конформистам: Пьер де ла Палю, бакалавр богословия из Лиона, доминиканец. Он давал показания уже в самом конце слушаний, 19 апреля 1311 г., и сказал, что присутствовал ранее на допросах многих тамплиеров, слышал множество признаний, но слышал также, как некоторые не желали соглашаться с предъявленными обвинениями, причем «из множества аргументов наиболее убедительными, по его мнению, были те, где вина тамплиеров отрицалась, а не признавалась». Однако далее этого он не пошел и сказал лишь, что слышал «множество историй от разных людей, которые допрашивали тамплиеров и добились от них признания вины, и полагает, что именно из этих и подобных им историй и проистекает большая часть предъявленных обвинений, тем более что разные непристойности случались лишь во время приема в орден кого-то другого, но не самого рассказчика, а также до или после приема рассказчика в указанный орден»61.

К концу весны 1311 г., если не раньше, папская комиссия как орган, созданный, чтобы выслушать потенциальных защитников ордена, была практически не в состоянии выполнять свои функции. Архиепископ Нарбона слишком часто отсутствовал на ее заседаниях, епископ Байё вообще не принимал участия в третьей сессии, ибо в ноябре 1310 г. был послан в Авиньон на переговоры с папой от имени короля, а архидиакон Магелона получил освобождение от участия в работе комиссии по причине болезни62. Часто во время заседаний из членов комиссии реально присутствовало всего три человека. В ноябре 1310 г. королю, похоже, захотелось, чтобы комиссия отложила работу до конца января 1311 г., т. е. до окончания заседаний королевского «parlement» (парламента). Возможно, он надеялся, что деятельность комиссии к этому времени вообще прекратится63 Последние показания трое свидетелей давали в среду 26 мая 1311 г., а затем члены комиссии написали епископу Байё в Авиньон, чтобы он испросил у папы разрешение завершить слушания. Епископ ответил, что папа и кардиналы в целом довольны деятельностью комиссии, хотя им хотелось бы иметь больше сведений относительно церемонии приема в орден в заморских странах. Гийом Бонне затем покинул Авиньон и присоединился к королю и архиепископу Нарбона в Понтуазе, на северо-западе от Парижа, где заседал королевский парламент. Жиль Аселен и Гийом Бонне «не сумели под благовидным предлогом отложить заседания королевского парламента и поехать в Париж, чтобы закончить дела, связанные с работой комиссии», так что «по просьбе короля» слушания в Париже объявили закрытыми епископы Лиможа и Манда, Маттео Неаполитанский и архидиакон Транта, а члены комиссии отправились в Понтуаз, где в субботу 5 июня встретились с королем и выработали вполне определенную позицию: ими выслушаны показания 231 свидетеля, в том числе — относительно вступления в орден в заморских странах; до того еще 72 свидетеля выслушаны самим папой и его кардиналами; вот-вот должен состояться Вселенский собор, так что желания папы и короля — как можно скорее покончить с расследованием — совпадают. Таким образом, в присутствии Ги, графа де Сен-Поля, Гийома де Плезиана, Жоффруа дю Плесси и тех пяти судебных клерков, которые вели протоколы, деятельность папской комиссии была официально завершена. Комиссия заседала 161 день в течение почти двух лет. Весь собранный материал, состоявший из 219,5 томов, где было примерно по сорок строк на странице, отослали папе со специальными посланниками. Были изготовлены две копии; первая, скрепленная печатями членов комиссии, осталась у папы, а вторую передали на хранение в сокровищницу монастыря св. Марии в Париже, где ее никому не выдавали без специального письменного разрешения папы римского64.

Когда 14 сентября 1307 г. Филипп IV издал тайный указ об аресте тамплиеров, он оправдывал свою акцию тремя основными причинами: тамплиеры виновны в отречении от Бога и оплевывании креста, в непристойных поцелуях и мужеложстве, а также в идолопоклонстве1. В июле 1308 г. Климент V наконец согласился возобновить судебное расследование, приостановленное в феврале2, и 12 августа 1308 г. был выдвинут более полный и систематизированный список обвинений. Он включал 127 статей, которые легко разбиваются на семь основных групп. Во-первых, вступая в орден, неофит отрекался от Христа, а порой и от Пресвятой Девы Марии и всех святых, по требованию тех, кто его принимал, и эти люди утверждали, что Христос — не настоящий Бог, а лжепророк и он вовсе не был распят во имя спасения человечества, но казнен из-за своих собственных прегрешений. А потому у вступавшего не оставалось надежды на спасение души через веру в Иисуса Христа. Затем новичка заставляли плевать на Святое распятие или на изображение Христа, а иногда попирать распятие ногами или мочиться ,на него. Во-вторых, в рассказах об идолопоклонстве тамплиеров особо упоминались кот и голова, и у этой головы иногда было даже три лица. Голове поклонялись как спасительнице и прославляли ее как дающую богатство; она якобы способна заставить деревья цвести, а землю — давать невероятные урожаи. Тамплиеры касались головы или обвязывали ее тонкими веревками, которые затем носили на талии. В-третьих, они не верили в святые таинства, а их капелланы избегали даже произносить святые слова во время мессы. В-четвертых, они считали, что могут исповедаться великому магистру и другим руководителям ордена, которые вправе отпускать им грехи, хотя многие из этих руководителей — миряне. В-пятых, известно, что приоры ордена целуют неофитов в губы, в пупок, в живот, в ягодицы, в спину и пониже спины и что в ордене поощряется мужеложство и подобные отношения даже навязываются новичкам. В-шестых, тамплиеры всегда всеми средствами, законными и незаконными, старались умножить доходы ордена. Пожертвования использовались также незаконно, из них, например, не делалось отчислений в пользу больниц.