Анатолий Уткин - Мировая холодная война

Триста лет Америка провозглашала свою особенность, представая миру как исключительное государство. Теперь она сумела распространить демократию в качестве общепризнанного идеала. И потеряла идентичность исключительности. Четырехзвездный проконсул Томми Фрэнкс (даже внешне похожий на Суллу) добил последнего «официального» врага современного Рима — Митридата-Хуссейна.

Но отсутствие явственного врага уже ощущается. Социологическая теория и исторический опыт указывают, что отсутствие ясно очерченного внешнего врага порождает в метрополии внутренний разлад. Неудивительно, что окончание «холодной войны» вызвало тягу местных внутриамериканских общин к самоидентификации. Отсутствие врага ослабляет необходимость в сильном центральном правительстве, в некогда безусловном единстве. Профессор Поль Петерсен уже в 1996 г. писал, что окончание «холодной войны» сделало расплывчатыми очертания национальным интересов США, уменьшили надобность в национальных жертвах. Эгоистический интерес стал брать верх над национальной приобщенностью. Инаугурационные слова Джона Кеннеди — «Спрашивай не о том, что страна может сделать для тебя, а то, что ты можешь сделать для своей страны» стали голосом другой, героической эпохи, ныне скрывающейся за историческим поворотом. Вслед за германским экспансионизмом, японским милитаризмом и русским коммунизмом ушло в прошлое представление о противнике, как о силе, противостоящей американскому индивидуализму и свободе. И американская демократия, американское общество (со всеми его ценностями свободного гражданина и свободного рынка) оказалась в своеобразном вакууме.

Только вышедшие к первым ролям неоконсерваторы не растерялись, вот что пишет один из их главных идеологов Чарльз Краутхаммер: «Нации нуждаются во врагах». Идеальным противником для Америки был идеологически противоположно настроенный, расово и культурно совершенно иной, достаточно сильный в военном смысле противник в лице Советского Союза. Сразу же после окончания «холодной войны» в Америке начались дебаты, кто мог бы стать новым таким противником.

Проще простого было демонизировать совсем недавних союзников — Милошевича и Саддама Хуссейна (геноцид, немыслимая жестокость). Но и здесь ранжир явно не тот, особенно на фоне Гитлера, Сталина, Мао Цзэдуна. Нужно было обладать исключительно богатой фантазией, чтобы в изолированном, контролируемом с воздуха и инспекторами на земле Ираке увидеть полномасштабную угрозу Соединенным Штатам, их континентальных размеров территории, их всемирно признанным идеологическим основам. Манихейские искатели дисциплинирующей угрозы обращались к разным разностям: «государства-изгои», кибертерроризм, асимметричное ведение войны, всемирная наркомафия, ваххабизм, ядерное распространение и многое другое. Одних только террористических организаций официальные американские органы насчитали в 2003 г. тридцать шесть (среди них ведущие — Аль-Каида, Исламский джихад, Хезболла, Хамас). Государств, «спонсирующих терроризм» в том же году определили семь. В «ось зла» ввели в 2002 г. Ирак, Иран и Северную Корею, к которым государственный департамент добавил Кубу, Ливию и Сирию. Полномасштабными претендентами на угрозу Соединенным Штатам стали быстрорастущий Китай и турбулентный мусульманский мир (Ирак, Иран, Судан, Ливия, Афганистан при Талибане).

Все эти поиски в значительной мере приостановило 11 сентября 2001 г. Осама бен Ладен как бы остановил американские метания атакой на Нью-Йорк и Вашингтон. Теперь главным врагом на первую половину XXI в. был избран воинствующий ислам. Римляне тоже сражались с восточной религией.

А сама Америка, как некогда Рим, погрязла в раздорах. Даже система подсчета голосов оказалась сомнительной, как и, скажем, доходы компании «Энрон». Положиться на солидарность союзников? Лояльность все меньше ценится в современном мире — на внешней арене на глазах у всех распадается триумвират США-ЕС-Япония. Автократия? Местный Цезарь не блещет талантами. Ну а народ — и патриции и плебеи бьются за «хлеб и зрелища» («медикэйд», «медикэйр» на фоне НХЛ, НБА и сто каналов кабельного телевидения). Сенат жестко критикует преторианцев (разведку). А в это время южную границу активно пересекают испаноязычные варвары (втрое более низкий образовательный ценз у испаноязычных иммигрантов).

Но главное: в Америке в геометрической прогрессии растет сектор населения, в котором, люди, приехавшие в Америку, не желают стать американцами и живут в США как на своей исторической родине. Гарвардский геополитик Хантингтон пишет о растущих миллионах тех, кто «прибыв в Америку из чужих земель, не чувствуют приобщенности к новой „родной земле“. Их поведение в отношении своей новой страны контрастирует с основной массой американской публики. Футурологи указывают на воздействие экономической глобализации — „денационализация элиты будет продолжаться… Ее приверженность национальным интересам — в условиях глобальной диверсификации интересов американских компаний — будет ослабляться“. И приходить в противоречие с американскими интересами. Вот теперь то, то, что хорошо для „Дженерал моторс“ вовсе не обязательно хорошо для Соединенных Штатов. Потому что автомобили американской компании собираются где угодно — от мексиканской Тиуаны до российского Петербурга, а вовсе не в родном Дирборне, где за час сборочной работы американскому рабочему нужно платить в десять раз больше, чем его мексиканскому или российскому коллеге.