Александр Бубнов - В Ставке Верховного Главнокомандующего

Так рассуждали мы, не будучи вполне в курсе Петроградских событий и взаимоотношений между С.Р. и С.Д. и Временным Правительством.

И с фронта в этот день впервые стали поступать весьма тревожные сведения. Революционные волны из Петрограда стали достигать Армии.

На железнодорожных станциях района армий появились группы неизвестных людей и от имени Временного Правительства начали разоружать станционных жандармов, устраивать митинги, произносить агитационного характера речи.

Крайне обеспокоенный этим обстоятельством, ген. Алексеев, дабы не допустить заразы в армию, отдал Главнокомандующим Фронтами категорическое приказание об уничтожении «революционных разнузданных шаек».

«При появлении где-либо подобных самозванных делегаций, таковые желательно не рассеивать, а стараться захватить, и по возможности тут же назначить полевой суд, приговор которого немедленно приводить в исполнение. 3 марта № 1925. Алексеев».

21 час 40 мин. Великий момент в моей жизни по драматичности пришлось мне пережить около часа тому назад.

В виду предстоявшего сегодня приезда из Пскова Государя начальник штаба приказал для встречи Императора прибыть на вокзал офицерам Управления Генерал-Квартирмейстера, Дежурного Генерала и других учреждений Ставки.

Было 20 час. 20 мин., когда я на автомобиле подъехал к вокзалу Царской ветки.

Стоял холодный мартовский вечер с ветром и мелким снегом, и потому, прибыв на вокзал, я зашел в павильон погреться. Там уже был Генерал Алексеев, который сидел за столом и разговаривал с Генералом Лукомским, и человек 30 офицеров. Царский поезд запаздывал.

Спустя некоторое время дежурный по станции офицер подошел к ген. Алексееву и доложил, что поезд подходит. Все вышли на перрон и выстроились по старшинству чинов.

Вот вдали показались огни паровоза; поезд подходил; мимо меня тихо потянулись царские с вензелями темно-синие вагоны.

Глядя на проходивший поезд, меня охватило чувство безысходной грусти; сердце болезненно сжималось. Мысли вихрем носились в моей голове:

«Императора уже нет… привезли его тело… Прибыл «бывший» Император; слово «бывший» звучит как-то дико… «бывший»… Его нет… Императора, при Его же жизни уже нет… Да и вообще в России нет Императора…»

Не сон ли это? — Нет. — Вагоны тихо проходят мимо меня; я стою «смирно» и держу руку у козырька… Ветер качает вверху фонарь, и на вагонах играют гигантские причудливые блики…

Поезд тихо остановился… Я оказался против второй площадки царского вагона.

Глядя на вагон, в трех шагах от меня находившийся, я был поражен большим на нем количеством каких-то царапин и изъянов. Покраска местами как бы потрескалась и большими слоями поотваливалась — «будто следы от попавших в него мелких осколков снарядов», — мелькнула мысль.

С площадки вагона соскочили два казака и стали по бокам выхода на перрон.

Спустя несколько минут вышел Государь в сопровождении Министра Двора Барона Фредерикса. Государь подошел к Генералу Алексееву, обнял его и расцеловался с ним; затем, что-то сказав ему, медленно пошел вдоль фронта офицеров, молча здороваясь, глядя каждому в глаза и пожимая руку.

«Бодрится»… — промелькнула у меня мысль, когда я заметил, что Государь все время вскидывает вверх головой и поводит, как бы вздрагивая, плечами. Пожав руку правее меня стоявшему Ген. Шт. Полковнику Киященко, Государь подошел ко мне. В этот момент Киященко, видимо глубоко взволнованный переживаемым моментом, зарыдал. Император повернул в его сторону голову. Свет, падавший от фонаря, освещал Императора, и я увидел Его полное скорби лицо, крупные слезы, катившиеся по Его щекам…

Резким движением левой руки Он смахнул слезы и, повернувшись ко мне лицом, глядя прямо в глаза, протянул и пожал мне руку.

Дрогнуло и защемило мое сердце; до крайности напряженные событиями последних дней и переживаемым моментом мои нервы не выдержали. Слезы затуманили мои глаза… Я продолжал стоять, держа руку у козырька, не видя Императора.

Когда я взял себя в руки и повернул голову налево, Государь уже подходил к левому флангу нашей шеренги…

Обойдя всех офицеров, Император вместе с Генералом Алексеевым вошел к себе в вагон.

Начали расходиться… Неподалеку от Царского вагона собралась группа офицеров. К ним из вагона вышел флигель-адъютант Полковник Мордвинов и, подходя к офицерам, сказал, разводя руками: «Ну вот и доигрались». Что он хотел сказать этими словами?!