Александр Гогун - Между Гитлером и Сталиным. Украинские повстанцы

В Румынии положение украинцев было даже более тяжёлым, чем в Польше: «Национальные меньшинства… были лишены каких-либо политических прав. Власти нарушали свои обязательства, взятые по Парижскому договору об охране прав национальных меньшинств, подписанному странами Антанты и Румынией в декабре 1919 г… Классовые и национальные противоречия в Бесарабии привели в 1924 г. к знаменитому Татарбунарскому восстанию украинских и молдавских крестьян» [13] Семиряга М.И. Коллаборационизм: Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М., 2000. С. 42. .

Восстание, как водится, подавили, и жизнь крестьян после него лучше не стала.

В первой половине 1920-х гг. вся политическая деятельность украинцев в Румынии была запрещена, закрылись все украинские школы, а термин «украинец» официально вообще не использовался. Такая национальность в Румынии на официальном уровне не признавалась.

Некоторое послабление наступило в 1928–1938 гг., однако в связи с последующей фашизацией Румынии все легальные действующие украинские партии опять запретили. Поэтому здесь также возросло влияние хорошо организованных и законспирированных радикальных националистов, бывших, впрочем, из-за своей малочисленности не столь активными, по сравнению со своими товарищами в Польше [14] Субтелъный О. Украина: История. С. 526–563. См. также Кисіль 3.R Українське воєнно-історичне товариство (1920–1939) // Український історичний журнал (далі — УІЖ). 2001. N«2. С. 100–112; ПіЬЬубний І. А. Політичне життя українців Північної Буковини у перше міжвоєнне десятиліття (1918–1928) // УІЖ 2001. № 5. С. 128–141. . «Вялость» румынских оунов-цев объяснялась ещё и тем, что румыно-украинские отношения в прошлом никогда не достигали такого накала, как польско-украинские.

Но тяжёлее всего — прежде всего в экономическом и общественно-политическом плане — жилось украинцам Советского Союза.

Конечно, только украинцы в СССР имели какое-то подобие своей государственности — УССР. В 1920-е годы шла украинизация — выходило всё больше книг, газет на украинском языке, родная речь стала изучаться в школах и университетах.

Генерал Пётр Григоренко вспоминал о том периоде, будто о сказочном сне: «Как из небытия вывалилась огромная украинская литература. Не только Шевченко, который буквально потряс меня — Панас Мырный, Леся Украинка, Кропывныцкий, Иван Франко… звали меня пробуждать национальное самосознание моих земляков. Почти ежедневно в нашей школе проводились «читанки» произведений украинской литературы. Желающих послушать было больше, чем вмещало помещение. Раздвижная перегородка между классами убиралась, и оба класса, что называется «битком набивались» людьми. Люди сидели на партах, на подоконниках, просто на полу, стояли в коридорах, слушая через открытые в оба класса двери. Стоило поражаться той жажде к родному художественному слову. 2–3 часа продолжалось чтение. И никто не выходил, и никому не хотелось, чтобы чтение заканчивалось. Особенно поражали меня курильщики. Везде — на собраниях и в гостях они безбожно дымят. На читанках это было категорически запрещено. И никто не нарушал закона, никто не протестовал. Все подчинялись нам, 12-15-летним девчонкам и мальчишкам» [15] Григоренко Я. В подполье можно встретить только крыс… М., 1997. С. 81. .

В 1930-х годах в Центральной и Восточной Украине появилось много заводов, чего не было в румынской, польской и чехословацкой Украине.

Но всё это не перечёркивало главного — в СССР установился тоталитарный и откровенно террористический режим, опирающийся на мощную тайную полицию с разветвленной системой слежки и доносов. Поэтому на территории Советской Украины невозможно было создать сколько-нибудь серьезную организацию Сопротивления, да и вообще вся политическая деятельность украинцев, помимо участия в КПУ, была запрещена и строго каралась.

В 1930-х гг. большинство представителей старой украинской интеллигенции было репрессировано, украинизация сменилась русификацией, продолжавшейся вплоть до конца 1980-х гг. А построенные заводы, выпускавшие преимущественно не средства потребления, а средства истребления, можно было охарактеризовать как предприятия индустриального крепостничества, на которых использовались прогрессивные формы варварской эксплуатации рабочих.

Стихийные крестьянские восстания в Украине периода коллективизации и волнения в Красной армии большевики подавили как раз из-за стихийности этих проявлений народного гнева.