Арон Симанович - Распутин и евреи

"Дух Григория Ефимовича Распутина Новых из села Покровского. Я пишу и оставляю это письмо в Петербурге. Я предчувствую, что еще до первого января я уйду из жизни. Я хочу русскому народу, папе, русской маме, детям и русской земле наказать, что им предпринять. Если меня убьют нанятые убийцы, русские крестьяне, мои братья, то тебе, русский царь, некого опасаться. Оставайся на твоем троне и царствуй. И ты, русский царь, не беспокойся о своих детях. Они еще сотни лет будут править Россией. Если же меня убьют бояре и дворяне и они прольют мою кровь, то их руки останутся замаранными моей кровью, и двадцать пять лет они не смогут отмыть свои руки. Они оставят Россию. Братья восстанут против братьев и будут убивать друг друга, и в течение двадцати пяти лет не будет в стране дворянства. Русской земли царь, когда ты услышишь звон колоколов, сообщающий тебе о смерти Григория, то знай: если убийство совершили твои родственники, то ни один из твоей семьи, то есть детей и родных не проживет дольше двух лет. Их убьет русский народ. Я ухожу и чувствую в себе Божеское указание сказать русскому царю, как он должен жить после моего исчезновения. Ты должен подумать, все учесть и осторожно действовать. Ты должен заботиться о твоем спасении и сказать твоим родным, что я им заплатил моей жизнью. Меня убьют. Я уже не в живых. Молись, молись. Будь сильным. Заботься о твоем избранном роде. Григорий".

Это пророческое завещание я передал царице. Какое оно на нее оставило впечатление, я не знаю. Она никогда мне об этом не говорила. Она только просила меня не показывать его царю. Я передал его на хранение митрополиту Питириму(1). Царь познакомился с завещанием только после смерти Распутина. Я думаю, что царица сама сказала ему о завещании. Царь опасался, что задуманный "Национальным клубом" заговор направлен не только против Распутина, но и против него. Отношение к нему его родни становилось все более угрожающим. После убийства Распутина Николай II считал себя в серьезной опасности. Он неоднократно совещался с представителями Департамента полиции. С тех пор он уже не имел ни к одному человеку на свете доверия. Это делало его положение еще более безнадежным.

ПОСЛЕ СМЕРТИ РАСПУТИНА

Вскоре после погребения Распутина царь меня подробно расспрашивал о последних днях Распутина и об обстоятельствах его убийства. Особенно он интересовался дальнейшими планами заговорщиков. Я сообщил ему все, что знал сам. Я не скрыл также то, что Распутин согласен был сам исчезнуть, как только был бы заключен мир с Германией, и что он больше всего стремился к созданию такого кабинета министров, который не был бы против заключения мира. Царь старался выяснить, не участвовал ли в заговоре кто-нибудь из министров или был посвящен в план убийства. Я сообщил, что министр юстиции Макаров и военный министр Шуваев если не поддерживали сношения с заговорщиками, то, во всяком случае, им был известен план убийства. - Мне они ничего не сказали, - грустно промолвил царь. - Впрочем, Григорий не любил Макарова и хотел заменить его Добровольским. На другой день Макаров и Шуваев были уволены. - --------------------------------------(1) Отец митрополит Питирим, отец Окнов, по происхождению латыш и был священником в Кокенгузене. В последующее время после этих событий я часто вызывался к царю. Он требовал все более подробных сведений об убийстве Распутина, о впечатлении, произведенном убийством в Петербурге, но особенно он интересовался мнением Распутина, высказанным в последние дни его жизни. Он старался исполнить его желания. Добровольский был назначен министром юстиции, а Беляев военным министром. Царь добросовестно исполнял все мои указания относительно назначения новых министров. Я как-то сказал царю: - Григорий не доверял Алексееву. - Невозможно, - воскликнул царь, - кому же тогда он доверял? - Генералу Гурко, - ответил я. - Но я не могу уволить генерала Алексеева, - ответил царь, - ему известны все наши военные тайны, и я должен его терпеть. Царская чета имела намерение квартиру Распутина превратить в часовню-музей. Царица вручила мне 12000 рублей на устройство новой квартиры для дочерей Распутина. Я нанял для них квартиру на Коломенской, в доме № 13, хорошо обставленную и принадлежавшую какому-то поляку, за 25 000 рублей; я прибавил своих 3 000 рублей. Дочери Распутина на новой квартире почувствовали себя неважно и наконец заявили мне, что они не хотят тут оставаться. Тем временем царица отказалась от плана устраивать часовню и позволила девушкам вернуться на их старую квартиру. Она подарила им на новое обзаведение 50 000 рублей. Когда Вырубова узнала, что для квартиры на Коломенской я добавил три тысячи рублей, то она мне их возместила. Дочери Распутина ежедневно навещали царицу. Она старалась утешить девушек и заказала для них меховые пальто. Из бережливости она эти пальто купила в рассрочку.