Морис Симашко - Искупление Дабира

Знал Алп-Арслан время и место. Сокрушены в тот день были румийцы, а кайсар Роман Диоген приведен на аркане. Трижды кнутом ударил его султан и отпустил на волю. Вот так делалось им в подобных случаях. Откуда же неуверенность у его сына?..

Но надо было подойти к шагирду. Тот заканчивал укладывать привезенный дерн, и серость травы радовала глаз. Все становилось на свое место. Как нетронутая бумага чисты были глаза юноши...

IV. ОТКРОВЕНИЕ ШАГИРДА

Где-то затерялся бесчувственный сон, в котором к небу вздымаются ледяные горы и железо таится в рукаве. Добрый старик ежедневно подходит к нему, а он все больше привыкает к запаху хлеба. Лица людей начали отличаться одно от другого, и радостное предчувствие охватывает его.

К дому в султанском саду позвали его опять, и сразу легкими делаются руки и ноги. Он идет, не замечая дороги. Солнечные столбы теснятся в садах, выстраиваются вдоль улиц. И вдруг ударяется он о невидимую стену. Высоко в небе повис Большегубый...

Медленно проходит он через площадь, глядя лишь вниз на присохшие черные комья. Но потом убыстряет шаг. Караван преграждает ему путь, и солнечный звон разносится от мерно ступающих верблюдов. Снова с разбега скачет он через арык и забывает про все...

У клумбы с тюльпанами стоит тюркская жена султана. Все обыкновенное у нее: глаза, нос, губы. И царапина еще не прошла у локтя. Он срезает для нее сочные стебли, складывает в корзину, которую держит старый маленький человек с пухлыми щеками.

И голос такой же у нее, как и в прошлый раз. Она смеется и, выбирая тюльпаны, трогает его за руку. Потом говорит ему, чтобы завтра был здесь, в саду...

V. СУД ИМАМА ОМАРА

Гул бесчисленных нашествий назревает и прорывается вдруг совсем рядом. Туркан-хатун, младшая жена султана, идет из сада. Знак ее в мире подтверждается огромной корзиной с тюльпанами, что несет за ней мудрый Шахар-хадим. На ступенях розового дома она оглядывается, и победно оттопыривается у нее нижняя губа. Там, куда она смотрит, стоит красивый шагирд, и руки опущены у него...

Заметив потом и его, стоящего среди колоннады ай-вана, она доверительно улыбается. Некая тайна всегда была между звездным небом и этой женщиной. Не случайно выделяет она его из всех прочих надимов. И он запахивает свой синий халат, улыбается в ответ.

А шагирд продолжает стоять неподвижно среди поредевших тюльпанов, еще не понимая всей глубины счастья, отпущенного ему богом. Свет от великой женщины разлит в саду, и на шагирде отблеск его...

Снова видит он маленькую Туркан-хатун у площадки для наблюдения неба. Большой непослушный султан рядом с ней, а сбоку, будто на шелковой нитке, новый ва-зир Абу-л-Ганаим. Но появляется агай в утверждение порядка. Она фыркает и уходит, не спросившись султана...

Вселенский календарь собрались они обсудить по желанию великого вазира, и он дает объяснения всем троим о связи движения планет и светил с человеческим временем. Отныне по всей земле оно будет едино, а распорядок по поясам для царств и народов установят "Таблицы Малик-шаха". Сонно внимает султан его речи, ибо все предложенное агаем правильно. Только крупные зеленые глаза подлинного сельджука ищут что-то в закатном небе.

Но не для этого собрались султан и оба вазира. В созданной агаем системе ничто не делается прямо. Только повод -- звездные таблицы, а речь идет о другом.

Подобен сказке их разговор, и таковы правила. О некоем решении султана говорит великий вазир, которое должно быть исполнено. Не называет он ничего по имени, хоть все знают, что прямо с площади Йездан пойдет завтра войско в поход. И новый вазир Абу-л-Ганаим тоже ничего не говорит про это. Он касается бронзовой чернильницы, висящей через шею, и соглашается с агаем: "Да, это так... Ударим завтра камнем по кувшину, посмотрим, что произойдет!"

Неумолим стук калама о дерево. Султан сидит посредине, не поворачивая головы. Такова пирамида агая, что и ему некуда деться. Войско выступит, как намечалось, и будет война с дейлемскими исмаилитами. Великий вазир касается в подтверждение своей золотой чернильницы -- давата.

Но в прочем вынужден уступить агай, чтобы сохранилось равновесие. Каждый должен получить свое согласно правилам, и новый вазир говорит об иудеях, которые взбудоражены чьим-то требованием к их субботней здравице. Уже проникли они к новому вазиру...

Султан кивает головой с явно довольным видом. Хоть в этом принудил он своего учителя. Агаю нечего делать, и он молчит. А султан быстро прибавляет, что и завтра садовник-шагирд, в чьем ведении тюльпаны, обязан прийти в этот сад...