Морис Симашко - Искупление Дабира

-- Вот твой дай!

Из стены появляется еще одна тень. Сползает белая ткань с лица. Где-то встречал он уже этот спокойный внимательный взгляд. И высокий лоб с морщиной поперек знаком ему. Да это же устад, мастер цветов, приезжавший в Исфаган прошлой осенью. Он долго жил при базаре и ходил всякий раз за рассадой к хаджибу султанских садов...

Но устад уже набросил на лицо мешок и отступил в стену. Для рафика этого времени должно быть достаточно, чтобы запомнить человека. Отныне он совершит все, что передаст ему от семи владык учения этот дай -распорядитель его души. И не будет для него невозможного.

----

' Сайид-на-- наш сайид, высшая форма уважения.

-- Пусть увидит Предопределенное!

Чашу с водой ставят перед ним. Снова он различает желтый шарик, упавший из пальцев даи-прислужника. Вода, как и в тот раз, имеет вкус. Он закрывает глаза и жадно пьет эту сладковатую воду. В мучительном ожидании напрягается тело...

Ничего не происходит, и только телесное оставляет его. Все понимает и видит он остро, как никогда. Раздвигаются каменные стены, куда-то деваются пол и потолок. Невероятная легкость во всем, и холодно закипает мозг. Один он на вершине и видит сразу весь мир, все города и селения, улицы и базары, всех встреченных в жизни людей. Но кого-то из них он обязательно должен найти, и тогда придет облегчение. Прямой дейлемский нож дают ему в руку.

-- "Устроение царства"...

Это тихо произносит уже знакомый голос, и он сразу видит того, которого искал. В прямоугольной комнате за невысоким столиком сидит узколицый старик в строгой одежде дабира. Перед ним лист пергамента, золотая чер-нильница-дават и витой калам у него в руке. Лицо сосредоточено, и нет в нем сомнения. Он знает этого старика...

* ГЛАВА ПЕРВАЯ *

I. ВАЗИР

Во имя бога милостивого и милосердного!.. О делах людей и времен. Всевышний в каждую эпоху избирает одного из людей, прославляет и украшает его достоинствами правителя. Он связывает с ним благо вселенной и спокойную жизнь людей; от него же зависят разруха, смуты, восстания, страх и трепет распространяет он пред сердцами и очами для блага же людей -- дабы были они спокойны... Если же среди них проявится мятежностъ, небрежение к закону или инакомыслие в отношении повиновения Всевышнему, и тот захочет дать им вкусить возмездие за эти их деяния -- да не даст бог, преславнъш и всемогущий, нам такого удеш, да удалит от нас этакое несчастье!--то таким людям Всевышний и пошлет злосчастные последствия мятежа: друг на друга обнажатся мечи, прольется кровь; тот, у кого сильнее длань, будет делать что захочет, так что все люди погибнут в этих несчастьях и кровопролитиях, подобно тому как огонь, падач в заросли тростника, сжигает начисто не только то, что сухо, но и то из сырого, что соседствует с сухим...

Ныне, слава богу, в это б шгос ювенное время нет никого в мире, кто замышлчг бы смуту ши чья бы гоюва высовывалась из ошейника послушания. Да хранит постоянно Всевышний эту державу до дня восстания из мертвых! Да удаштся от этого государства дурной глаз!..!

Тот, кто лишен государственного разумения, записал бы иное: что беспокойно время, и всякий эмир норовит оборвать свою цепь. А в Рее и под самым Исфаганом бесчинствуют исмаилиты. Еще две крепости в Дейлеме присвоили они, запугав владетелей, а какой-то ничтожный дабир, которого пригрел он некогда на султанской службе, отрекся от веры, назвал себя "сайид-на" -великим святым и задумал разрушить то, что созидалось веками.

И еще о Тюрчанке было бы написано...

Из дома царствующих Сельджуков другая, старшая жена Величайшего Султана, и законный султан в будущем -- ее сын-первенец Баркиярук. Но не о том думает новый вазир Абу-л-Ганаим в сговоре с младшей женой султана. Эмиры войска хотят того же... Многое можно было бы написать...

Однако недопустимо, тем более в письменной форме, говорить о чем-либо плохом в государстве. Подобна обвалу в горах людская молва, стоит лишь стронуть один камень. А коль твердить каждодневно, что все хорошо, то и будет хорошо. Такова человеческая природа, и люди сами не любят тех, кто много умствует. Тех же, кто назойливо замечает упущения власти и упорствует, следует наказывать как самых первых врагов веры и государства. Так поступали все великие властители прошлого.

На их примере и следует изложить предопределенный богом закон об избранности правителя в каждую эпоху.

----

' Сиасет-намэ. Книга о правлении вазира XI столетия Низам ал-Мулька. (Перевод Б. Н. Заходера.) М.--Л, 1949, с. 11--13. Сокращенный текст литературного памятника будет и в последующих главах выделяться курсивом.