Морис Симашко - Мaздaк

Снова плыли кони в человеческом море, пока не вынесло их к храмовой площади И сразу же отбросило назад, потому что из прохода главного храма вышел маг в красном. В ужасе закричал кто-то Пиреум со священным огнем был на вытянутых руках мага, и свет небесный святотатственно соединялся со светом внутренним, данным Арамати -- земле для вечного плодоношения

Настала тишина. И в этой тишине маг поднял над головой священный огонь и швырнул его на белые камни перед храмом Вспыхнуло, разбрызгиваясь, горящее масло. С бронзовым звоном запрыгала по земле чаша..

-- В чем же правда, Маздак? Голос спрашивающего был совсем юный, но его слышала вся площадь.

-- Правда -- это хлеб и женщина! -- ответил Маздак, и площадь согласно вздохнула.

Их оттеснили, потому что маг Маздак взял факел у ближнего к нему человека и зажег, окунув в горящее масло. И сразу все двинулись вперед, окуная в масло и зажигая факелы...

Все, что было потом, запомнилось как один дымный, пламенный сон..

Пустая черная площадь перед дворцом. Гурганцы на черных лошадях стремя к стремени, и черные волчьи хвосты свисают с их башлыков. А все остальное вокруг белое...

И еще: багровое солнце дымится над морем, и тысячи таких же солнц стоят стеной вполнеба. Темной печью в этом серебре -- арка дворца. Содрогающий землю гром труб, и львы, рычащие, рвущиеся с бронзовых цепей по краям завесы...

Все белое склонило головы Только красный Маздак идет через пустую черную площадь, и тысяча красных магов с дымными факелами в руках идут ему навстречу из серебряной стены И происходит то, чего никогда еще не было...

Ахает мир. Испуганные львы припадают к земле Тяже чая царская завеса вздрагивает и вся, от одного края до другого, начинает медленно уплывать вверх. Открывается огромный жертвенник, и царский огонь соединяется с солнцем. Все выше завеса стали видны уже широкие чьвиные лапы трона Сасанидов, золотой панцирь, недвижное бронзовое лицо -- прямой подбородок и резкий изгиб бровей И фарр -- божественное сияние -- ослепляет Эраншахр Железные крылья орла парят в этом сиянии

Закутанная тощая фигура мобедан мобеда в ужасе корчится, отползает в сторону. Маздак останавливается напротив трона, поднимает факел И тогда бог и царь царей, сын бога и царя, встает, делает два быстрых шага вперед и вытягивает правую руку в древнем приветствии мира и жизни. . Авраам узнает его, потому что это Свет-толицый, с которым играл он в арийскую игру "Смерть царя"

Гусары стояли стремя к стремени Гургасары -- "вол-коголовые" -- так персы называли гурганцев за волчьи хвосты на башлыках. Первой тысячей царских "бессмертных" были они, люди из Страны Волков. В Кте-сифоне их звали просто гусарами...

С четырех сторон рухнули на дворцовую площадь белые толпы. Черные всадники отъезжали в сторону, и витые ременные плети без дела висели на их запястьях. Но, докатившись до арки, миллионный человеческий вал вдруг отхлынул, закружился, попятился к Большому царскому каналу. Качнулась земля.

Тысячебашенная стальная стена перегородила площадь Она медленно двигалась и, если бы не случайный взмах хоботом, казалась бы неживой Кованые башни с узкими щелями для стрелков были словно спаяны друг с другом...

Один Маздак с факелом стоял перед слонами. И царь царей, лишивший себя святости и власти, был один наверху у своего трона Великие жались к стенам, львы выжидающе рычали по краям. Толпа все пятилась, освобождая площадь А перед боевой линией слонов сидел на широкогрудом мидийском коне эранспахбед Зармихр, и тысяча черных гусар выстраивалась впереди Пронзительно и страшно завывали сигнальные трубы.

Тогда и почувствовал Авраам, что дернулся конь стоящего рядом Фархад-гусана А когда посмотрел на площадь, то увидел скачущего по ней азата. Без щита и пики был он, только с голым арийским мечом в руке.

Прямо на строй черных гусар несся азат. И еще раз случилось невероятное. Строй вдруг разломился, гусары отъезжали в стороны, освобождая ему дорогу. А он, подскакав к неподвижному эранспахбеду, махнул мечом...

Все было смешано потом в красной ночи: землепашцы в белых одеждах, азаты, гусары, дипераны, люди города. В эту же ночь появились среди них деристде-наны -- "верящие в правду", люди в красных одеждах с прямыми ножами у пояса. А на гигантском боевом слоне была площадка, к которой крепится башня; на ней стоял великий маг Маздак с факелом и говорил о победе света и правды.

Горячий ветер пронесся над площадью. Ударили невидимые барабаны, тысячи рожков, труб, сантуров нащупывали мелодию. И высокие пронзительные голоса десятков гусанов в разных концах площади нашли ее... "Красный слон мчится вперед, и только ветер свистит в ушах вожатого-копьеносца..."