Морис Симашко: В черных песках

Сначала пьют геок-чай. Потом Курт, счетовод Ильяс-хана, вносит в большой глиняной миске шурпу 1. По указанию хозяина он специально для маленького Чары приносит желтовато-коричневый сахар. Хозяин с гостем выкладывают на лепешки куски мяса и начинают есть шурпу деревянными ложками. Мухамед-хан не ест.

Снова пьют чай. То, что осталось в миске, передается для женщин, на их половину. Не потому, что у Ильяс-хана мало шурпы - так требует старый закон.

Теперь можно поговорить и о деле. Эсен начинает издалека. Он говорит о своей семье. Не дал аллах ему возможность иметь двух или трех жен, а дал одну. Но он доволен ею. Она родила ему двух сыновей и лишь одну дочку. Два сына - это не так много для мусульманина, но и на том спасибо. Каждый корень пускает побеги. Даже колючка в пустыне и та разбрасывает семена.

Долго говорит Эсен. Терпеливо слушает его Ильяс-хан. Он знает, зачем тот пришел к нему. Недаром каждое утро услужливый Курт докладывает ему не только о его делах, но и о делах каждого жителя аула.

Все законы вежливости соблюдены. Можно переходить к самой сути. И Эсен говорит о том, что пора ему женить старшего сына - Берды. Не говоря уже о том, что ему минуло двадцать лет, их семья нуждается в воде. Достойный Ильяс-хан ведь знает: норма воды стала в два раза меньше, чем в старые годы. Ее едва хватает на огород и десяток лоз винограда. О пшенице и говорить не приходится: нужно покупать. А семья у Эсена немалая. Более зажиточные люди в ауле женили своих сыновей сразу после их рождения и тут же стали получать на них "никах-су" - норму воды на женатого человека. Но у него после рождения сыновей не было денег на покупку для них жен. Если вода вздорожала вдвое, то и жена, приносившая с собой в семью лишнюю долю воды, тоже вздорожала вдвое...

Но сейчас уже деваться некуда. Он, Эсен, не бедняк. У него есть собранные им и старой Аннагуль сто двадцать рублей, есть десяток баранов. Если достать еще рублей сто пятьдесят, можно купить неплохую девушку. Шахскую дочь на эти деньги, конечно, не купишь, но им ее и не надо.

-------------------------------

1 Шурпа- бульон из баранины

Ильяс-хан прекрасно знает, в каком ауле и у кого собирается приобрести жену для сьюа простодушный Эсен, но он молчит и сосредоточенно о чем-то думает. Эсен - воспитанный человек. Он ждал ответа с видимым равнодушием.

Ильяс-хан наконец берется рукой за бороду.

- Вот какой ответ я дам тебе, Эсен. Другому, может быть, и не дал бы я денег. Но тебя я знаю и уважаю. Ты человек достойный доверия. Можешь взять эти деньги, и да поможет тебе аллах в твоих начинаниях.

Ильяс-хан делает знак рукой Курту, и тот приносит из другой комнаты сто пятьдесят рублей. Пока он ходит за ними, все молчат. Хозяин берет их у Курта и передает Эсену. Тот с почтением принимает двумя руками зеленоватые бумажки. Завязывает их в платок и кладет за пазуху праздничного халата.

- А условия мои не трудные, - продолжает Ильяс-хан. - Эти деньги будут платой за ту долю воды, что получишь ты на жену своего сына. Считай, что ты продал мне эту воду.

- Но ведь по адату нельзя человеку продать отпущенную ему воду, говорит смущенно Эсен, но тут же спохватывается и опускает голову. Ему становится мучительно стыдно. Он просто забыл, что в последние пять лет Ильяс-хан скупил половину воды у жителей аула. Не подумав, он невольно обидел хозяина в его собственном доме.

Ильяс-хан читает мысли гостя. Он ободряюще треплет Эсена по плечу.

- Этот старый закон до сих пор неправильно толковали, - говорит он ласково.

Эсен задумывается. Что же они будут делать в увеличенной семье без той доли воды, на которую они так рассчитывали? Но Ильяс-хан успокаивает его.

- Я дам тебе свою землю и воду в пользование, - говорит он. - А ты будешь сеять, что я скажу, и половина полученного тобой будет моя. Лет за пять подработаешь деньги и купишь лишнюю долю воды. И аллах не все создавал сразу... - Ильяс-хан долгим оценивающим взглядом смотрит на мальчика, прижавшегося в углу. - Сколько ему лет?

- Десять, яшули(*), - отвечает отец.

- Что ж, пусть пойдет помогать моим чабанам, и каждый год в моем стаде будет прибавляться по три твоих овцы. А там и его, молодца, женим...

Небо белое-белое, а песок такой горячий, что даже собаки не рискуют на него ложиться. У собак квадратные морды, обрубленные уши и хвост и такая густая шерсть, что самому зубастому волку не добраться до шкуры. Волки и не пытаются этого делать. Волчья голова вся без остатка спрячется в страшной пасти чабанской овчарки. Редкий барс отважится выйти против нее один на один.