В отряде было четверо туркмен. Каждый из них по-своему отнесся к новичку. Взводный Рахимов, серьезный и рассудительный рабочий Кизыл-Арватских железнодорожных мастерских, казалось, не замечал Эсенова. Он никогда не смотрел в его сторону, не делал ему никаких замечаний. Если тот ошибался, взводный подходил, молча показывал, что нужно делать, и Эсенов повторял прием. Этим ограничивались их отношения.
Два брата Оразовы, лихие конники бывшей "дикой" дивизии, брошенные в семнадцатом году Корниловым на красный Питер и распропагандированные в пути, относились к новенькому немного свысока. За их спиной было три года мировой и пять фронтов гражданской войн. Они по справедливости считали, что ничего в своей жизни не видавший чабан из пустыни должен ловить каждое их слово. Но Эсенов выказывал к обоим презрительное равнодушие, и они сами скоро перестали обращать на него внимание.
Правда, на пятый день пребывания в отряде, после каких-то шутливых слов одного из братьев, новичок вдруг побелел от гнева, потряс карабином и злобно выкрикнул что-то. Произошло это на плацу за полустанком. Оба брата сразу же подобрали поводья и отъехали от него.
- Что там случилось у вас? - спросил комиссар. Младший брат посмотрел на старшего. Тот покачал головой.
- Что он кричал? - строго повторил комиссар.
- Не любит он всех в отряде... И нас еще больше не любит... - ответил он наконец.
Сколько ни допытывался комиссар, о чем кричал новичок, братья только вздыхали и молчали.
И лишь четвертый туркмен, разбитной красноводский грузчик-йомуд 1 Мамедов, сразу же резко враждебно отнесся к новичку. Он и не скрывал своих чувств. Уже на второй день явился он к комиссару и заявил, что если они с командиром хотят гибели отряда, то пусть держат змею под халатом.
- Он басмач, враг! - кричал Мамедов. - В этих местах все люди такие. Им старую уздечку нельзя доверить. Из них один только и есть хороший человек - Ра-химов...
Когда Мамедов видел Эсенова на плацу, он дрожал от ярости, готов был броситься на новичка, и только авторитет командира и комиссара удерживал его.
Комиссар решил поговорить с Рахимовым.
- Правильно говорят о нем! - подтвердил взводный. - Не любит он нас, ненавидит...
- Так что же делать? - спросил комиссар.
- Ничего не делать... Пусть живет, служит... Рахимов явно уклонялся от разговора на эту тему. Неожиданную поддержку получил новичок со стороны командира Пельтиня. Суровый латыш, послушав разговоры о подозрительном поведении нового бойца, вдруг коротко бросил:
-------------------------------
Й о м у д ы - одно из туркменских племен
- Прекратить!
Бойцы удивленно переглянулись. Командир Пельтинь мог произнести одно слово за целую неделю. А с такими словами считаются.
Потянулись однообразные дни учебы. На рассвете - побудка. До обеда занятия на плацу. После обеда - стрельбы и политчас.
Ездил и стрелял новичок хорошо. Уже на втором занятии он точно выполнял все сложные кавалерийские команды. Как-то на плацу к Телешову подъехал его старый приятель по Сормову взводный Димакин. Они несколько минут наблюдали, как Чары Эсенов в очередь рубит лозу.
- Уж больно у него выправка гвардейская... - сказал как бы невзначай Димакин.
Телешов нахмурился - он как раз подумал об этом.
- Я в семнадцатом в Питере одного котика зацепил, - продолжал между тем Димакин. - Сверху армя-чишко. Бороденка, лапти, как полагается: мужичок с рынка. Только гнуться никак не может, прям уж очень. И смотрю: лапоть-то лапоть, а ногу не сгибает и на всю ступню ставит. Я сам когда-то в лейб-гвардии был... Вот я спереди зашел, вытянулся перед ним и - парадным. Он от неожиданности - раз руку к голове: позабыл, что без погончиков...
Телешов угрюмо слушал. Отъезжая, они с Дима-киным перехватили полный ненависти взгляд, каким смотрел на новичка Мамедов. Заметив, что за ним наблюдают, Мамедов выругался и, огрев коня камчой, ускакал с плаца.
Особый отряд был интернациональным. Основу его составляли сормовичи. Кроме них в отряде были мадьяры, чехи, татары, два австрийца и один китаец. Людям рабочим, им не нужно было особенно хорошо знать русский язык, чтобы понять, о чем говорил комиссар на политзанятиях.
Чары Эсенов на политзанятиях сидел неподвижно, глядя в одну точку, иногда закрывал глаза, будто засыпал. Но комиссар угадывал, что он не спит.
- Ты бы переводил ему понемногу, поговорил бы с ним... - предложил комиссар Рахимову.
- Не надо, - ответил тот и поспешно добавил: - Ему не это нужно, он не хочет слушать...
Читать дальше