Артем Драбкин - Фронтовые разведчики. «Я ходил за линию фронта»

Через три месяца нас выпустили, присвоив звание младшего лейтенанта. Роту отправили на Ленинградский фронт. Там уже распределили кого куда. Я попал командиром взвода разведки 602-го стрелкового полка 109-й стрелковой дивизии. Пришел во взвод. От него к тому времени осталось двенадцать человек. Навстречу вышел старшина. Ему было за 30, из Старой Руссы. Представился: «Старшина Ляксев». Так на деревенском говоре звучит Алексеев. Хорошо запомнил. Я, как меня учили, говорю: «Постройте взвод, доложите». Он искоса посмотрел на меня, но взвод построил. Я представился, сказал, что теперь я командир взвода. А мне 17 лет. Мальчишка! А всем разведчикам за 30! Причем половина из них судимые, бандиты. Нормальных людей в разведку не брали. В разведку шли настоящие, героические люди. Я стал командовать, как меня учили. Старшина меня отозвал и говорит: «Слушай, лейтенант, ты ими не командуй. Тут все серьезные люди. Получишь приказ, приди, скажи… Все будет сделано. А так ты их не трогай». Я понял, что мне надо учиться и учиться… Вот этот старшина меня учил. Он срочную еще до войны служил и в разведке с самого ее начала.

Однажды я получил задачу от начальника штаба полка: выйти в тыл и разведать мост через маленькую речушку. Начальник штаба приказал лично возглавить разведку. Я пришел во взвод. И, зная уже разведчиков, говорю: «Со мной пойдут трое: Иванов, Петров и сержант Булыкин. Готовность — через 30 минут». Со мной всегда ординарец Мишка Мосолыгин из Смоленска. Ему сказал: «Мишка, собирай вещмешок». Надо сказать, Мишка был уникальный парень. Всего лишь на два-три года старше меня, но у него в вещмешке всегда все было: немножко еды, немножко выпить, зубная щетка, баночка консервов, кусок хлеба, кусочек сахара, щетка сапожная, крем сапожный — ну, все необходимое. Где он это все добывал?.. Через 30 минут спрашиваю: «Все готовы?» Двое вышли: «Мы готовы». — «Булыгин?!» Он лежит на нарах: «Я не пойду». Я дернулся, но ничего не сказал. «Собирайтесь, через 10 минут строимся». Проходит 10 минут. «Все готовы? Булыгин?» — «Я сказал, что не пойду». — «Встать, ко мне!» Выходит. Я за пистолет. Старшина меня берет за руку: «Слушай, лейтенант, пойдем выйдем». Вышли. «Лейтенант, ты же знаешь, что Булыгин не трус. Он недавно ходил в разведку, но сегодня у него какое-то нехорошее предчувствие. И вообще, никогда не назначай разведчиков. Получил задачу, приди, скажи: „Такая-то задача, кто, ребята, со мной пойдет?“ Найдутся. И ты выберешь из этих желающих. Булыгина оставь. Давай я вместо него пойду». Выполнили задачу. Даже пленного привели. Науку я на ус намотал и потом всю войну, будучи командиром взвода, командиром роты, никогда не назначал в разведку. Я приходил и спрашивал: «Кто пойдет?»

Вот так я учился командовать взрослыми людьми.

Обычно, когда полк стоял в обороне, ставили три наблюдательных поста — два на флангах и один в центре. Дежурили на них по двое, сменяясь через 5–6 часов. Моя задача — постоянно проверять, чтобы никто не спал. В ночь три раза я должен был их проверить. Пока три поста обойдешь — два часа пройдет. Пришел в землянку мокрый, ноги мокрые. В землянке печка железная топится. Я разуваюсь и ложусь спать. Через два часа меня будит ординарец. Я обуваюсь, и опять мы с ним идем. Никто меня не контролировал, я сам понимал, что это необходимо.

Зимой 1944 года мы участвовали в окончательном снятии блокады Ленинграда. Дивизия освобождала Ропшу, Кингисепп. Потом наступали на Нарву. На Нарве нашим корпусом был захвачен плацдарм по фронту три километра и в глубину примерно два километра. Бои были страшные. Разведчики все были в пехоте. Когда полк оттуда вывели, командир полковник Утятин построил нас. В строю стояло 78 человек. Во взводе осталось одиннадцать человек. Он прошел вдоль строя, посмотрел и говорит: «А мне сказали, что воевать некем!» Нас отвели километров за 50–60, пополнили. Я набрал людей во взвод, начал их готовить. Сажал в тылу пулеметчиков, а бойцам взвода приказывал их захватить.

— Большие были потери в разведке?

— В общей сложности за войну потерял 26 разведчиков убитыми. У разведчиков был закон: никогда не оставлять убитых и раненых. Обязательно выносили к своим. Ты пришел и должен отчитаться перед СМЕРШ. Не дай бог, потерял! Где он? А может быть, он перебежал на ту сторону?! Это чрезвычайное происшествие. А когда вытащили — все, вопрос снят. Написал записку в штаб полка, что погиб такой-то там-то, и все.

— Как одевались, идя в «поиск»?