Артем Драбкин - Фронтовые разведчики. «Я ходил за линию фронта»

— В роте существовало « соцсоревнование» между взводами, кто больше «языков» захватит?

— Такого не было. Все делали одно общее дело. Например, второй взвод возьмет в плен офицера, так мы вместе радуемся. Примите во внимание, что очень часто за каждого взятого «языка» мы платили жизнями своих товарищей — разведчиков. Тут не до «взаиморасчетов» было.

— Как шел зачет «языков», взятых разведчиками роты? Знали ли вы о существовании так называемой «нормы» для разведчиков на представление к званию ГСС за 20–25 взятых «языков»?

— О таком приказе я не слышал. Я был занят войной и наградами не интересовался. Зачет взятых «языков» шел на ту пару разведчиков из группы захвата, которые непосредственно взяли «языка». Группе прикрытия засчитывалось участие в поиске. Всю канцелярию «по зачетам» вели в штабе и в разведотделе дивизии. Зачетным «языком» считался только пленный, взятый в подготовленном поиске в условиях стационарной обороны противника. А если ты в бою взял в плен «полвзвода или полбатареи» немцев, то они зачетными «языками» не считались. Поэтому когда я слышу цифры, что разведчик Фисатиди взял 150 «языков», а еще кто-то, Герой Союза, имеет на счету свыше 80 «языков», то я не знаю, как к таким данным относиться. Чтобы успеть взять такое количество «языков», надо быть трижды бессмертным и суперсчастливчиком. Для человека, воевавшего несколько лет в разведке, цифра в 25–30 «языков» на личном счету мне кажется максимальной. Лимит жизни и удачи для разведчиков был ограничен. Потом любого удачливого разведчика обязательно убивало или калечило.

— Как вели себя в плену немецкие военнослужащие, захваченные бойцами дивизионной разведроты?

— Разные попадались немцы. Было немало пленных, державшихся в плену гордо и достойно, но в основном, конечно, многие «языки», попавшие в руки разведгруппы, были в шоковом состоянии и с перепугу забывали и о присяге, и о гордости, и о своей немецкой родной маме. Особенно если немец видел, что попал в плен к евреям, то страх его был ужасен. Немцы боялись, что евреи их на месте порешат. Вот вам фотография для примера. Разведчики допрашивают немца. Рядом с «языком» стоят разведчик Яскевич, лейтенант Акерман и переводчик Пактор. Все, как говорится, «ребята с нашей синагоги». Что немец мог от них ожидать?! Шоколадки? Или заслуженной пули в живот? И ничего, если позарез требовался «язык», мы оставляли немца в живых. Работа у нас была такая…

— Я не зря задал этот вопрос. Встречался в свое время с двумя бывшими бойцами дивизии, и они утверждают, что, например, во 2-м батальоне 249-го СП вообще старались пленных никогда и ни при каких обстоятельствах не брать.

— Это не совсем так, я думаю, эти люди немного преувеличивают. 2-й батальон 249-го СП долгое время считался чисто еврейским, и когда солдаты пришли на землю Литвы и узнали, что все их родные уничтожены, то жажда мести была очень велика. И какой-то период действительно в плен в этом батальоне никого не брали. Не забывайте, что 96 % еврейского населения Литвы было уничтожено немцами и их пособниками. Но вскоре слава о батальоне пошла по армии, налетели проверяющие из политотделов и Военного совета. Комбата, как я слышал, с трудом «отбили» у трибунальцев и даже хотели отозвать его представление на Героя. Но кроме этого случая, я не помню рассказов или примеров о том, что солдаты 16-й СД массово стреляли пленных, взятых в бою. Другое дело «власовцы», но здесь был принят общий «фронтовой стандарт». Идешь по лесной дороге, а на деревьях висят повешенные «власовцы» с табличками на груди: «Изменник Родины». Такое я видел. Когда мы зашли в Литву, то нередко захваченные в плен полицаи или служившие в карателях «погибали при попытке к бегству». И то всех не убивали… Но военнослужащих вермахта в расход у нас никто «пачками не пускал».

Разведчики допрашивают немца. Рядом с «языком» стоят разведчик Яскевич, лейтенант Акерман и переводчик Пактор

— Как щедро в вашей дивизии отмечали разведчиков правительственными наградами? Каких наград удостоились вы лично за службу в разведке?

— Вопрос непростой, и увольте меня сейчас начинать обсуждение наградной темы, а то я, не ровен час, скажу кое-что лишнее. В 1943 году я был награжден орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу», в 1944 году получил орден Отечественной войны. Имею еще польский орден «Крест Грюнвальда». Ладно, скажу вам еще одну вещь. Дивизия наша была «местечковой», но… Невзирая на атмосферу интернационализма в дивизии, евреи все равно считались национальными кадрами «второго сорта», и каждый наградной лист на еврея рассматривали через лупу, и евреям ордена за подвиги давали скупо и со скрипом… Евреев награждали, только когда уже начальству деваться было некуда, слишком очевидна и весома была боевая заслуга. И то после третьего наградного листа… У нас даже в роте была частушка-прибаутка. Служат рядом еврей Скопас и литовец Скобас. Вот и шутили: «Представляли Скопаса, а наградили Скобаса»… Так было…