Георгий Апанасенко - Правда и ложь об отречении Николая Второго

Конечно, Государь «лично» не указывал генералу Алексееву то, что известно каждому генералу из «Положения о полевом управлении войск». Наверно, в Академии Генерального Штаба это, все же, учили. Да и откуда полковник Сергеевский мог знать, что Государь «лично» указывал генералу Алексееву? Фразу эту полк. Сергеевский ввернул, чтобы лишний раз обвинить Государя: мол, указал, — ничего не поделаешь. Сам виноват! Не надо было «лично указывать»!..

В дальнейшем полковник Сергеевский «объясняет» — почему генерал Алексеев ничего не сделал, имея «в руках 11-миллионную Армию с ненарушенной еще организацией». Объяснения полк. Сергеевского рассчитаны на невежество читателей. Надо, мол, было ввести осадное положение на всю Россию, сменить всех министров, ввести военно-полевые суды на всей территории и «объявить, для видимости, либеральные реформы», то-есть — любезное сердцу генерала Алексеева «ответственное министерство». «Это то единственное, что, быть может, могло остановить вырвавшегося на свободу «Зверя», — пишет полковник Сергеевский.

«Быть может могло бы» — рассуждение больше, чем наивное. Зверем управляли люди, разрушавшие Россию. Что значит — «для видимости»? Такую «видимость», как лишение Государя всей власти, уже никак нельзя было бы отменить, а «Либеральную революцию» эта «реформа» не спасла бы. Революции не останавливаются на «первом этапе», идут до конца! К тому же, жульничать не полагается, объявлять «для видимости» — это расчет полковника Сергеевского, что читатель поверит в спасительность «либеральных реформ», которые Государь не захотел дать. Виноват, мол, Государь!..

Перед Ставкой стояла задача, ничего общего не имеющая с путанными «разъяснениями» полковника, Сергеевского. От Государя нет сведений сорок о лишним часов, связь прервана, поезд Государя судорожно мечется, Государь в опасности! Надо прийти на помощь Государю, освободить Его от кольца мятежников, спасти Россию! У генерала Алексеева одиннадцатимиллионная армия, резервных частей сколько угодно! В чем же дело? «Юридически, — поясняет полковник Генерального Штаба, — это армии не касается»!

Если бы Государь ехал вдоль фронта, а случайно прорвавшаяся часть немцев захватила Его автомобиль и мчалась к своему фронту, — каждая воинская часть немедленно бросилась бы спасать Государя!.. Да, но это в армии, действующей против внешнего врага, — «объясняет» полковник Сергеевский.

Если бы Государя окружили «мятежники» и надо было бы спасать Его?.. Это другое дело, — авторитетно заявляет полковник Генерального Штаба, — «юридически» это Армии не касается»!..

Но ведь это Государь, Верховный Главнокомандующий армии!..

Все равно, «юридически» ни один офицер армии не может спасать Государя, так как ему пришлось бы сменить всех министров, назначить военно-полевые суды на всей территории России, вплоть до Камчатки…

Ну, а как же с присягой?.. Как с основным правилом Воинского Устава — «сам погибай, а товарища выручай»?..

Присяга… она, конечно… но «юридически» другое дело! Спасать полагается в бою офицеров и солдат, но не Государя от «либеральной революции»!

Тонкость «юридической» мысли поразительная! Гибнет Государь, гибнет монархия, гибнет Россия, но «юридически» это правильно! Не зря же полковник Сергеевский проболел десять дней в Петрограде перед приездом в Ставку: возможно, изучал особое законоведение…

На высоте «юридической мысли» Сергеевского находится и издательство «Военный Вестник». Оно «с болью в сердце переживает минувшие события», но «ген. Алексеев был юридически и практически (? — Г.А .) безвластен в вопросе государственного переворота»… Не ведь дело шло о спасении Государя, чтобы «государственного переворота» ъ не было!

Полковник Сергеевский обнаружил тонкость юридического мышления и в другом случае. «После, отречения Государя, — пишет он, — Сенат прислал в Ставку тексты двух Указов и Акта отречения от Престола, а через полчаса поступила на службу Связи телеграмма генерала Алексеева с копиями Указов и Акта и «распоряжением — отправить соответствующие телеграммы командующим фронтами и объявить населению».

Что же делает начальник Связи полковник Сергеевский? Он отправляется к генералу Лукомскому и заявляет, что «отказывается отправить телеграммы, как противоречащие Основным Законам Российской Империи»!

Почему?

Оказывается, полковник Сергеевский «напряг все свои знания по Законоведению и вспомнил, что Сенат не имел права писать о принесении присяги Вел. Кн. Михаилу Александровичу», это, мол, «Он сам должен объявить в своем Манифесте при восшествии на престол».