Георгий Апанасенко - Правда и ложь об отречении Николая Второго

Мы привели большой отрывок из книги полковника Сергеевского, чтобы показать манеру его писать и свободное обращение его с фактами. Обратимся к другому лицу в Ставке.

«После отъезда Государя, — пишет генерал-квартирмейстер Ставки генерал Лукомский, — события в Петрограде развертывались с чрезвычайной быстротой. В Ставке мы получали из Петрограда одну телеграмму за другой, которые рисовали полный разгар революционного движения»… «От председателя Государственной Думы получались телеграммы, в которых указывалось, что в Петрограде страшное возбуждение против Государя и что теперь… ставится определенно вопрос об отречении Государя от престола»… «М.В.Родзянко телеграфировал, что посылка войск с фронта ни к каким результатам не приведет»…

Цель Родзянко ясная: не посылать войск с фронта для подавления революции, так как уже назревает «вопрос об «отречении» Государя — главной цели февральского бунта. Но как согласовать телеграммы из Петрограда с утверждением полковника Сергеевского о «распоряжении» генерала Алексеева — «прекратить сношения с мятежниками столицы», «никаких телеграмм не передавать» и так далее? Кто для полк. Сергеевского «мятежники»? Совет солдатских депутатов? Но ведь он и не собирался вести переговоры со Ставкой. Запасный Волынский полк в Петрограде, поднявший «восстание»? Но ведь унтер-офицер Волынского полка Кирпичников был награжден Георгиевским крестом за убийство своего офицера в спину. Быть может, Временный Комитет Государственной Думы, самочинно образовавшийся для мятежа против Государя? Быть может, Гучков и его офицеры Генерального Штаба, как например, генерал Гурко, генерал Хабалов и генерал Беляев, посылавший «успокоительные» телеграммы Государю в Ставку?

Как бы то ни было, но начальник Связи не упоминает о телеграммах из Петрограда о «разгаре революции». Очевидно, телеграммы эти были получены в Ставке не в его «часы дежурства», и он о них ничего не знает?

Все же, телеграммы были, Ставка знала, что делается в столице. Ставка также знала, что поезд Государя вынужден менять направление, задерживается из-за порчи железных дорог мятежниками». Ставка не имела никакой связи с Государем больше сорока часов… Что же предприняла Ставка, чтобы придти хотя бы на помощь Государю?

НИ-ЧЕ-ГО!!

Хотя длинные выписки из книги полковника Сергеевского слишком удлиняют статью, все же придется сделать еще одну, а может быть и не одну, чтобы яснее стала «манера» полк. Сергеевского излагать события того времени, прибегая даже к своеобразной лирике.

«И думается мне сейчас, что тяжкие сомнения волновали в эту ночь (26 февраля, после отъезда Государя — Г.А .) больного генерала, — пишет полковник Сергеевский. — Гибнет в России Царская власть; вместо победы во внешней войне, которая, казалось, уже в руках, в пылу революции и гражданской войны Россию ждет внешнее поражение. Да и власть революции либеральной не обеспечена: уже виднеются зубы прямых ненавистников национальной России, прямых изменников и злодеев… А огромная, вчера еще мощная Российская Империя уже сутки находится без всякого Правительства, без всякого оповещения населения, без руководящей мысли сверху».

Полковник Сергеевский сожалеет, что «власть революции либеральной не обеспечена». «Революция либеральная» — это, очевидно, не «мятежники», хотя и она была направлена против Государя. Это — не «прямые изменники», хотя и изменили Государю!

Если такого взгляда придерживалась вся Ставка, — не удивительно, что революция либеральная восторжествовала, а «измены» в Ставке не было! Спорить не о чем: просто различные точки зрения на измену, одна Генштаба, другая офицерская. Но если «Российская Империя, огромная, вчера еще мощная», «уже имела в руках победу», — зачем было устраивать «либеральную революцию»? Кто устраивал? Кто заговорщики? Российская Империя была «вчера еще мощной потому, что возглавлял ее Император Николай Второй!» Теперь же любой полковник Генерального Штаба берется судить Государя, обвинять Его, вздыхая о «либеральной революции» без «изменников»! Разговоры о «двух революциях» — одной хорошей и либеральной, другой плохой и злодейской, — детский лепет. Даже Милюков признал, что было два этапа одной революции! Таков приговор Истории!

Но продолжим выписку из книги полковника Сергеевского. Дальше он пишет: «И есть только один человек, который практически может немедленно сказать властное слово — это он, Алексеев. В его руках в отсутствии Государя — Верховного Главнокомандующего, еще не нарушенная организация 11-миллионной Армии. Начальник Штаба имеет юридическое право отдать по армии любое повеление именем Его Величества». Дальше, в сноске, полковник Сергеевский поясняет: «Но только по армии, как всякий Н-к Штаба в отсутствии Командующего генерала. Это право не распространяется на вопросы гражданского управления тем более, что это и лично указывалось Государем ген. Алексееву».