Александр Путятин - Огнем и мечом. Россия между «польским орлом» и «шведским львом». 1512-1634 гг.

Для прояснения ситуации в 1600 году из Вильно в Москву выехало «великое посольство» во главе с литовским канцлером Львом Сапегой. Представители Сигизмунда III предложили России союз по типу того, что действовал между Литвой и Польшей до 1569 года. По условиям договора оба государства должны были оказывать друг другу помощь в случае нападения третьей стороны. Они обязались вести переговоры и заключать соглашения с иными странами «…под общими обоих государств титулами и через общих послов» {70} 70 Скрынников Р.Г. Борис Годунов. М., 2002. С. 284. . Для этого Сапега предлагал учредить при царском и королевском дворах союзнические представительства. Кроме согласованных военных действий против турок и шведов, планировалось создать совместные торговые и военные флоты на Черном и Балтийском морях. Материалы, вооружение и деньги для обеих флотилий должны были храниться на территории Польши. Для строительства морских судов Россия обязалась поставить на верфи лес, смолу, канаты и другие ценные материалы. Снаряжение флотов финансировали совместно. Но набор матросов и «людей рыцарских» Сигизмунд III «великодушно» брал на себя.

Столь же односторонне предлагалось решать в новом союзе и остальные вопросы. Так, к примеру, заботясь о распространении в России католической веры, Сигизмунд III предлагал русским властям построить в своих землях костелы и открыть при них «коллегии, чтобы люди московского народа учились латинскому языку, так как это может быть для них нужно и полезно» {71} 71 Скрынников Р.Г. Борис Годунов. М., 2002. С. 285. . О том же, чтобы восстановить попранные права православного населения на территории Речи Посполитой, королевские послы говорить не желали. Предложения по династическим вопросам заключались в том, что царь Борис не должен препятствовать вольной «элекции» (выборам короля) в Речи Посполитой. Если Сигизмунд III умрет, не оставив потомства, «станы короны польской и Великого княжества Литовского не исключают для себя выбрать паном (королем) господаря Русского» {72} 72 Там же. С. 286. . В случае же бездетной смерти самого Бориса «король его милость польский… должен быть господарем Русским». Если странами-союзницами когда-нибудь станет править один государь, то из каждых трех лет два года он будет проводить в Речи Посполитой и только год в России.

Москва отвергла те пункты договора, которые давали односторонние преимущества Польше и ее королю. Но при этом Борис Годунов согласился обсуждать вопросы о мире и совместных действиях против шведов в Ливонии. Однако Сигизмунд III уже узнал все, что хотел: союза между Россией и Швецией не существует, а организовать «ползучую» экспансию католицизма с помощью «коллегий» не удастся. Переговоры о «вечном соединении» были тут же прекращены. Вместо этого в 1601 году стороны заключили перемирие сроком на 20 лет. Итак, Борис упустил выгодную возможность для нанесения удара по врагу. Через три года, когда набранные в Польше войска Лжедмитрия пересекут русскую границу, Годунов горько пожалеет о своем миролюбии. Отношения с западным соседом к тому времени давно уже перешли черту, за которой, по словам Никколо Макиавелли, «…войны нельзя избежать, можно лишь оттянуть ее — к выгоде противника» {73} 73 Макиавелли Н. Сочинения. М.: Эксмо, 2001. С. 54. .

А пока царствование Бориса всем казалось благополучным: на границах, если не считать редких стычек с отрядами Вишневецкого и других польских магнатов, наступила тишина. Внутри страны не было ни бунтов знати, ни народных возмущений. Но под внешним благополучием уже зрели зерна надвигающейся Смуты. В государстве все глубже укоренялись крепостнические порядки. Крестьяне и «черный люд» бежали на вольные окраины. Связанное войной в Венгрии Крымское ханство не могло им помешать. В глубине Дикого поля одна за другой образовывались новые казачьи общины, пополняющиеся беглыми холопами и «гулящим» людом.

Успехи стихийной колонизации обычно закрепляли царские воеводы. Их отряды двигались за казаками, возводя на новых землях города и крепости. В военное время колонисты приветствовали эти действия правительства, ведь укрепления повышали устойчивость обороны, а их гарнизоны увеличивали силы, противостоящие врагу. Но теперь-то, когда на границах воцарился мир, ситуация развернулась к казакам «другим боком»: воеводы без особых церемоний верстали вольных людей «в службу», зачастую заставляя их засеивать государеву пашню.