Джеролд Шектер - Шпион, который спас мир. Том 1

Когда на следующий день Пеньковский вернулся в Лондон, то позвонил в советское посольство и узнал, что он и его делегация могут остаться до 6 мая. Ему надо будет явиться в посольство обсудить кое-какие детали. Вечером в 9 часов он пришел в 360-ю комнату гостиницы «Маунт Роял» и сообщил спецгруппе хорошие новости. Они стали объяснять ему, как использовать «Минокс», маленький фотоаппарат, который мог уместиться у Пеньковского на ладони. Кайзвальтер сказал Пеньковскому, чтобы тот не беспокоился, если вдруг нечаянно попадет в кадр, когда будет учиться работать с камерой:

— Человек, который проявляет пленку, работает на нас, негативы тоже останутся у нас.

Затем началась долгая беседа по вопросам, составленным для спецгруппы Леонардом Маккоем. Маккой, эксперт по советскому ракетостроению, с Пеньковским никогда не встречался, но играл основную роль в составлении вопросов, которые были заданы Пеньковскому Кайзвальтером и его командой. Британцев так приятно поразил Маккой, что они вывели из группы своего сотрудника и положились на Маккоя, чтобы он выкачал из Пеньковского все необходимое.

Встреча снова продлилась до часа ночи. На ней обсуждались вопросы об агентуре ГРУ и использовании вымышленных имен. Пеньковский все продолжал будоражить членов спецгруппы подробностями из разговоров с командующим наземными ракетными силами Советской армии маршалом Варенцовым, который сказал ему, что твердое топливо, используемое в советских ракетах, ненадежно и что Хрущев наврал, преувеличив дальность советских ракет {220} .

Пеньковский вместе с советской делегацией проводил целые дни в Лондоне, встречаясь с представителями британского Министерства торговли и бизнесменами. Нашлось время посмотреть город и поездить по магазинам с Винном. Энергия Пеньковского никогда не иссякала, он даже выкроил время на несколько уроков танцев — ему хотелось научиться танцевать твист. Винн повел его в кино на «Римские каникулы», фильм 1953 года с Одри Хепберн и Грегори Пеком. Пеньковский влюбился в Одри и сказал членам спецгруппы, что хотел бы с ней как-нибудь встретиться.

Винн был человеком с открытым, добрым, но грубоватым характером и любил красивую жизнь. Его тонкие, аккуратно подстриженные усы придавали ему немного развязный вид, но это было чисто внешне. Он был обидчив и сердился, когда считал, что его не принимают всерьез. Винн был большим любителем пива. Он был прекрасным организатором и радовался, когда ему удавалось что-то устроить, — в этом смысле он исполнил волю судьбы, привезя Пеньковского на Запад. Он откликнулся на энтузиазм Пеньковского, и вместе они окунулись в удовольствия Лондона.

Проявились удивительные стороны характера Пеньковского. Он пожелал, например, остановиться и помолиться в Бромптонской часовне с куполом в стиле эпохи итальянского Возрождения — церкви из мрамора с резным позолоченным алтарем, что на Бромптон Роуд, в Кенсингтоне.

В воскресенье 30 апреля Пеньковский с делегацией осматривал город. В маршрут входил Виндзорский дворец, который Пеньковский мечтал увидеть, фантазируя, как однажды встретится там с королевой. В 20.05 он прибыл в 360-ю комнату в гостинице «Маунт Роял». Он быстро перешел к делу и сказал, что как только 6 мая вернется в Москву, то сразу позвонит по телефону, который ему должны дать, и сообщит, что с ним все в порядке.

— Я позвоню в назначенное время. Скажем, пусть телефон звонит, ну, три раза — не поднимайте трубку. Это будет означать, что все в порядке. Если я позвоню больше трех раз, это будет означать, что что-то не в порядке, о чем я попытаюсь сообщить вам, если смогу, другим путем. Если, например, что-то не в порядке, значит, за мной установлена слежка.

Кайзвальтер заверил Пеньковского, что перед отъездом ему дадут номер телефона, по которому он должен будет позвонить, и скажут, когда это надо будет сделать. Пеньковский добавил:

— Все можно очень просто устроить: если я не получу ничего до отъезда или если Винн не сможет это привезти, то любой говорящий по-русски человек, будь то мужчина или женщина, может позвонить мне из телефона-автомата и сказать что-нибудь несуразное. — Пеньковский имел в виду, что по предварительной договоренности эта «несуразная» фраза станет сигналом к встрече или даст знать о том, что необходимо забрать из тайника посылку.

— Хорошо, — ответил Кайзвальтер, — но мы не хотим, чтобы о вас знали лишние люди.

— Понимаю и очень вам за это благодарен {221} .