Джеролд Шектер - Шпион, который спас мир. Том 2

Президент Кеннеди, который находился в неведении относительно предложений Бьюлика, похороненных в недрах ЦРУ, поинтересовался, каким образом был пойман Пеньковский, чья информация оказалась столь полезна для США. Он направил написанную от руки записку директору ЦРУ Макоуну, в которой спрашивал, что произошло. Советский отдел подготовил ответ на запрос президента. 15 мая 1963 года Макоун встретился с президентом наедине и оставил экземпляр записки «Разоблачение Олега Пеньковского». Президенту Кеннеди он сказал: «Управление в настоящее время не располагает фактической информацией, которая показала бы, когда и каким образом Олег В. Пеньковский был разоблачен советской службой безопасности (КГБ) как агент американской и британской разведок».

После анализа и оценки дела и судебного процесса над Пеньковским и Винном Управление заявило: «...мы полагаем, что, вероятнее всего, разоблачение Пеньковского произошло в результате стечения обстоятельств, включая всегда присутствующую возможность советского проникновения либо в британские, либо в американские правительственные круги».

К числу факторов, которые дают основание сделать такой вывод, говорилось в записке, относится то, что «операция Пеньковского осуществлялась на совместной основе с Британской секретной разведывательной службой (МИ-6). Одно лишь это обстоятельство по чисто физическим причинам многократно увеличивало возможность утечки секретной информации».

17 мая 1963 года «Правда» под заголовком «Приговор приведен в исполнение» написала: «Президиум Верховного Совета СССР отклонил ходатайство о помиловании, поданное О. В. Пеньковским, который был приговорен к расстрелу Военной коллегией Верховного суда за измену Родине. Приговор приведен в исполнение».

Бьюлик так и не получил ответа или объяснения на свою записку, в которой настоятельно просил начать прямые переговоры, чтобы спасти Пеньковского; она была возвращена ему 23 мая начальником советского отдела Говардом Осборном без комментариев. На записке не было никаких расписок в получении. «Не было никакой возможности сделать это», — сказал Ричард Хелмс. В самый разгар «холодной войны» ЦРУ не могло заставить себя вступить в переговоры, чтобы спасти жизнь советского шпиона, каким бы ценным он ни был, да и отношения между Белым домом и Кремлем были слишком напряженными, чтобы пойти на сделку ради спасения жизни Олега Пеньковского {218} .

Разоблачение Пеньковского, судебный процесс и расстрел не помешали Западу продолжать использовать огромный объем информации, полученной от него. Теперь уже не было опасности подвергнуть его разоблачению, однако по-прежнему оставалась необходимость сохранять в тайне от КГБ, какие именно материалы получены англичанами и американцами и в каких объемах. Налицо была классическая дилемма разведки. Шпиона уже нет в живых, но, как убеждали некоторые официальные лица, не следовало трубить на весь мир о том, что от него получено; его информацию можно было с большим успехом использовать, сумев сохранить ее в тайне. В таком случае команда противника не будет знать, что именно украдено, и не сможет лишить Запад тех преимуществ, которые он получил с помощью Пеньковского. Если противнику станет известно, какие из его секретов раскрыты, он может изменить стратегию или пойти на контрмеры.

Внутри правительства всегда существует правило хранить в тайне то, что ему известно, поскольку оно твердо уверено, что сила находится в руках обладателя секретов. По диапазону и глубине информация, добытая Пеньковским, была слишком важна, чтобы позволить ей покрываться плесенью в архивных папках. Не считая информации, связанной с берлинским и кубинским кризисами, архив Пеньковского содержал ценные доказательства деятельности советской разведки и сведения о закрытых обсуждениях военных вопросов. Он содержал убедительные примеры, характеризующие привилегированный образ жизни советской военной элиты, недовольство военных политикой Хрущева, методы работы разведки ГРУ и цели в отношении Соединенных Штатов.

Запустить сообщения и документы Пеньковского в бюрократическую машину разведки было делом непростым и деликатным. Жесткие требования в отношении секретности, действующие в советском отделе ЦРУ, и система анонимной классификации источников разведданных нередко вызывали у пользователей информацией недоверие к материалам Управления. Поскольку не было никакой возможности узнать, кем является источник, не было и возможности проверить информацию. Достаточно ли объективен источник? Является ли его информация достоверной или же это умышленно «подсунутая» дезинформация? Бывает, что к моменту получения сведений события их опережают. Что и говорить, добиться признания для Пеньковского и его информации было задачей не из легких.