Эмманюэль Ле Руа Ладюри - Королевская Франция. От Людовика XI до Генриха IV. 1460-1610

Такая масса людей неизбежно порождает значительный эффект возбуждения, или «индукции», посредством которого классическая монархия подключается ко всей или к части национальной экономики. Райли (Wrigley) и Хайами (Hayami), историки, исследующие XVII и XVIII века, проиллюстрировали это на примерах Лондона и Токио. Но Париж — Версаль, и наша сеть областных и субрегиональных столиц ненамного отстают от них: служилое или бездельничающее дворянство живет в городах, что ведет к дефеодализации сельской местности. Стимулируемое таким образом потребление предметов роскоши умножает численность и повышает квалификацию ремесленников в городском секторе. Париж создает вокруг себя концентрические окружности «экономического мира» в результате воздействия политики на производство: Парижский бассейн в эпоху Бурбонов постепенно принимает другой облик в результате воздействия спроса столицы на вино, древесину, мясо и зерно, что оказало влияние на окружающие фермерские хозяйства, которые, впрочем, себя обеспечивали [5] Большинство ферм, и в первую очередь мелких, производили прежде всего для того, чтобы прокормить семью хозяина и на продажу в ближайшем селе. Они могли лишь частично способствовать снабжению городов продуктами. .

Парадоксально, но чем ниже производительность на селе, тем больше хозяйств подпадало под воздействие концентрированного спроса на продукты питания, напитки, топливо и т.д. Горожане должны есть, одеваться, обогреваться. Сельскохозяйственный примитивизм не ослабляет, а, напротив, усиливает воздействие рынка, что бы там ни думали наши уважаемые экономисты. Формировалось зонирование, или система ареалов: на частично концентрических участках в современных пригородах Парижа возделывают сады и виноградники, на равнине Бос осваивают свободные пашни, в Нижней Нормандии сеют кормовые травы [6] Эти большие «массовые виноградники» (для производства столовых вин) контрастируют с высококачественными виноградниками в Бургундии и т.д. Тучные пастбища для крупного рогатого скота в Нормандии технически превосходят скудные традиционные. . Так материализуется спрос, потребности очень большого города, двойного города Париж — Версаль. Все это было бы немыслимо, если бы до того не проявилась в этой двойной агломерации политическая и прежде всего королевская сущность: классическая монархия во Франции — это также луга Ожа или обширные виноградники Аржантея во времена Людовика XV. Вдоль рек, по которым снабжается столица из близлежащих районов или издалека, появляются пакгаузы и «терминалы»: Руан на Сене, Орлеан на Луаре становятся транзитными центрами. Растущий поток информации пересекает от рынков Иль-де-Франс всю территорию страны, выравниваются региональные цены на сельскохозяйственную продукцию. Разными путями большой столичный город оказывает воздействие на деревню: густонаселенный двойной город Париж — Версаль способствует появлению в зерновых зонах Парижского бассейна, обеспечивающих город хлебом, сельских предпринимателей — крупных земледельцев и сборщиков налогов в сеньориях. У них остается мало общего с традиционным крестьянином, «мулом государства», о котором охотно говорил Ришелье. Это послушное животное должно было производить ровно столько, сколько надо для собственного и своей семьи пропитания. В остальном ему вменялось в обязанность аккуратно платить налоги, особо не жалуясь на их обременительность и не давая поводов говорить о нем что-то иное. Фактически начиная с эпохи министра-кардинала на заливных землях, ориентированных на столичные рынки пшеницы, уже эффективно действовала группа крупных фермеров. Образ «мула государства», возможно, уместный для других регионов страны, безнадежно устарел по отношению к этой фермерской элите (это замечание еще более верно в отношении богатых фермеров Лондонского бассейна: они также работают на нужды столицы; они даже ушли далеко вперед с технической точки зрения и обладают большим капиталом, чем их французские коллеги). Новая метаморфоза «невидимой руки» [7] «Невидимая рука» Адама Смита («Богатство наций», т. IV, 2) — это равнодействующая стихийных сил, которые в области рынка, экономики и т.д. оказывают благоприятное воздействие на население. : классическая монархия невольно формирует новый сельский тип homo oeconomicus. Отныне крупный, экономически мотивированный сельский хозяин стоит выше забот о ежедневном пропитании и уплате налогов; он быстро распространяется и возвышается над сельским плебсом на осадочных плодородных почвах бассейнов, окружающих столицы западных стран.