Пер Сюндман - Полет инженера Андре

Мы со Стриндбергом продолжали строить домик; дул сильный норд-вест, температура воздуха падала.

Я нашел замерзшую лужу пресной воды в тридцати шагах от домика. Сделал топором прорубь, и работать стало легче: клади осколки льда, комья снега и поливай водой - она быстро замерзает, и получается прочная стена не хуже кирпичной.

Моя нога заживала, зато у Стриндберга на ногах появились новые нарывы.

Андре сделал несколько безуспешных попыток определить толщину льдины. В снегу на торосах собрал образцы глины и гравия. Нашел даже кусок прогнившего дерева.

В разводье у западного края льдины он поставил ярус, нет, пародию на ярус: вместо крючков гнутые булавки с наживкой из тюленьего жира. И конечно, ничего не поймал.

Один раз он упал навзничь на лед и остался лежать с поджатыми ногами. Мы подбежали к нему, но он поднял руку.

- Ничего особенного, судороги. Оставьте меня. Скоро пройдет.

Через несколько минут он выпрямил ноги, но встать не смог. Мы отнесли его в палатку, хотя он возражал.

Семнадцатое сентября был большой день. Солнце проглянуло между облаков, позволяя достаточно надежно определить место, и мы установили, что последние пять дней нас несло на юг со средней скоростью целых два километра в час.

Видимость была не ахти какая, тем не менее часа через два Андре объявил, что видит землю на юго-юго-западе.

Это не была галлюцинация. Мы видели невооруженным глазом остров, покрытый льдом.

Стены нашего домика были подняты уже на полметра, и мы со Стриндбергом прервали работу.

Никакого сомнения: впервые за два месяца показалась земля. Мы прикинули, что до нее километров десять.

Такое событие стоило отметить. Я подстрелил несколько чаек. Мы изжарили их на тюленьем жире и выпили по кружечке сладкого малинового сока.

- Это, должно быть, остров Нью-Айсленд1, он лежит между Шпицбергеном и Землей Франца-Иосифа, - сказал Андре.

1 На современных картах - остров Белый.

Других вариантов не могло быть.

- Мы продвинулись больше градуса по широте, - добавил он.

- С каких пор? За какое время?

Андре рассмеялся.

- Больше градуса продвинулись, - повторил он. - Плевать, за какое время. Главное - дрейфовали быстро. Дрейфовали на юг.

И в эту ночь я проснулся из-за него. Видно, сон у меня стал чутким.

Выбравшись из спального мешка, он растирал икроножные мышцы, вытягивал ноги, снова сгибал, ворочался с боку на бок. Наконец прекратил массаж, встал на колени, порылся в аптечке, проглотил что-то и запил снеговой водой.

Немного погодя я спросил:

- Как себя чувствуешь?

- Жарко.

- Принял бы немного морфия или опия, - сказал я.

- Обойдусь без лекарств.

Я раскурил трубку.

- Послушай, - сказал я. - Этот твой ярус с булавками... Когда я был мальчишкой, я ловил в ручье форель самодельной удочкой. Простая нитка, крючок из булавки. Но мы уже взрослые, и кругом полярное море. Не дети, а трое взрослых. Вместо новых самозарядных винтовок у нас два древних гладкоствольных ружья. Даже настоящей рыболовной снасти нет. Нет сети, только самодельный ярус с гнутыми булавками вместо крючков. Море кишит рыбой, а у нас даже сети нет.

Андре ничего не ответил. Он спал. Спал, часто дыша открытым ртом. Я накрыл его одним из наших одеял.

Восемнадцатое сентября. Мы заспались, нас разбудил отнюдь не музыкальный звук, извлеченный Стриндбергом из моего охотничьего рога. Андре и я выбрались из палатки.

Стриндберг укрепил флаг на багре и воткнул его в лед. Полотнище колыхалось на слабом северном ветру. Он крикнул "ура!" в честь короля Оскара II, и мы хрипло вторили ему.

Праздник - двадцать пять лет со дня восшествия на престол короля Оскара.

Хорошая погода, воздух сухой, два-три градуса мороза, редкая облачность, высокое небо.

- На скрипке у меня получается лучше, чем на охотничьем роге, - сказал Стриндберг.

Мы плотно позавтракали - тюленина и жидкий кофе. Наелись так, что потом часа два валялись на спальном мешке и дремали. Только пополудни мы со Стриндбергом снова взялись строить.

Среди дня Андре удалось подстрелить тюленя.

- Провиант еще на три-четыре недели, - отметил он.

Следующий день: четыре градуса мороза, слабый северный ветер.

Нас несло мимо северо-восточной оконечности Нью-Айсленда в каких-нибудь двух километрах.

Мы со Стриндбергом продолжали рьяно трудиться.

Андре бродил по льдине, занимаясь научными наблюдениями. Во второй половине дня он подстрелил еще двух тюленей и морского зайца. Теперь у нас был запас до конца февраля.