Дмитрий Верхотуров - Крым. Военная история. От Ивана Грозного до Путина

Битва за историческую судьбу на холме при Молодях была выиграна Москвой. Россия закрепила за собой бывшие ордынские земли, устранила с дороги опасного политического противника и со временем стала одной из крупнейших в мире империй. Крым же с того момента терял свою силу, пока, наконец, не превратился в Таврическую губернию Российской империи.

Есть ли в истории неизвестная мировая война? Вопрос может показаться странным в свете всем хорошо известной хронологии мировых войн ХХ века: Первой мировой 1914–1918 годов и Второй мировой 1939–1945 годов. Однако, такая неизвестная мировая война вполне себе присутствует в истории, только известна она под другим названием – Крымская война 1853–1856 годов.

О Крымской войне написана целая гора литературы на разных языках, проведены масштабные и очень подробные исследования ее подоплеки, дипломатических маневров, хода боевых действий на суше и на море, а в особенности детально исследовался военный опыт, который в противоборствующих странах привел к значительной реорганизации и перевооружению армий и флотов, выработке новых способов ведения войны. Причем, опыт Крымской войны оставался актуален и в ХХ веке, в частности, именно по опыту обороны Севастополя в 1854–1855 годах была организована сухопутная оборона Севастополя в 1941–1942 годах, сыгравшая большую роль в Великой Отечественной войне.

Казалось бы, что здесь можно добавить нового и интересного, не пересказывая содержания работ ряда известных историков, таких как Е.В. Тарле, генерал-лейтенанта М.И. Богдановича, полковника Н.Ф. Дубровина, А.М. Зайончковского? Пожалуй, можно добавить общую оценку ситуации, сложившейся в мире в эпоху Крымской войны и подчеркнуть те результаты, к которым она привела. Ну и пересмотреть некоторые укоренившиеся стереотипы.

Несмотря на огромное внимание историков к изучению документов и первоисточников по тому или иному событию, в их трудах зачастую создаются и укореняются разнообразные стереотипы. В отношении сравнительно недавней истории, касающейся XIX и ХХ веков, эти стереотипы часто имеют политическое происхождение. Крымская война вовсе не избежала этой участи, и даже более того, стала одним из наиболее ярких примеров насаждения и укрепления исторических стереотипов. Частично они брали свой исток из военной пропаганды того времени, поскольку Крымская война была первым в истории крупным вооруженным конфликтом, который активно освещался в газетах, на фронте присутствовали фотографы, впервые в истории запечатлевшие бои на фотографиях, а также военные журналисты. Другим источником исторических стереотипов были послевоенные политические расчеты, требовавшие объяснить причины войны, ее ход, многочисленные неудачи и тяжелые потери, а также отсутствие ясных результатов. «В Англии и Франции, например, стоявшим у власти плутократическим кликам требовалось во что бы то ни стало снять с себя ответственность за серьезные неудачи их армий и флотов в этой войне. В Англии решение такой задачи взял на себя А. Кинглек – лицо, близкое к высшим военным кругам, а во Франции – приближенный Наполеона III барон С. Базанкур. Оба деятеля, не особенно церемонясь с фактами, преподнесли публике повесть о том, как Наполеон III и Пальмерстон совершенно бескорыстно вмешались в русско-турецкий конфликт, чтобы защитить «обиженную» Россией Турцию, как гениально сумели они организовать поход в Крым, как искусно руководили их генералы и адмиралы боевыми действиями англо-французских вооруженных сил и как, наконец, эти вооруженные силы, одержав блестящую победу, с триумфом возвратились домой», – писал И.В. Бестужев [28].

Действительно, нужно было объяснить публике, которая следила за ходом войны по газетным отчетам, почему это Франция потеряла убитыми и умершими от ран и болезней около трети своей армии, Великобритания – около пятой части, но при этом союзники добились весьма скромных целей. Итоги войны не были особо впечатляющими: обмен захваченной небольшой части Крыма на захваченную русскими войсками турецкую крепость Карс, отторжение у России части Бессарабии с выходом к устью Дуная, и запрещение России иметь военный флот на Черном море. Стоили ли такие победы пролитой крови и погубленных жизней? Вот английские и французские историки принялись объяснять, что это была великая и блестящая победа.

Нечто подобное произошло и в России. Так, Д.А. Милютин, который впоследствии был военным министром при Александре II и весьма неуклюже провел войну с Турцией в 1877–1878 годах, писал, что император Николай I уделял внимание только парадной выправке и строю своей армии, не заботясь о подготовке к войне. Подобная низкая оценка николаевской армии могла быть связана как с карьерными соображениями, так и с прикрытием собственных промахов и провалов. Кроме этого на общую негативную оценку Крымской войны повлияло также и то обстоятельство, что до нее российское общество было весьма сильно пропитано имперскими и славянофильскими идеями, ждало славных «викторий» на полях сражения и грядущего освобождения славян от турок. Крымская война, позиционная и кровопролитная, не привела ни к блистательным «викториям», ни к освобождению славян. Вообще, как пишет Е.В. Тарле, первые же сражения – на реке Альме, привели к падению духа и унынию, как при императорском дворе, так и в кругах петербургского общества, и этот упадок духа только усугубился после Инкерманского сражения, сражения на Черной речке и взятия англо-французскими войсками Южной стороны Севастополя. Первыми пали духом как раз славянофилы. Потом начались поиски виноватых.