Сергей Дроков - Адмирал Колчак и суд истории

С большим трудом удалось вытащить Гея, но Горбунова, попавшего к Анненкову, вытащить не могли. От имени военного мин[истра], Вологодского и министр[а] внутр[енних] дел посылали первоначально телеграмму к Анненкову, губерн[скому] комиссару с требованиями и приказаниями об освобождении, затем в форме просьбы и, наконец, чуть ли не с мольбой просили переправить Горбунова для содержания в Омск, в Омск[ую] тюрьму. Но все это тщетно, и Анненков даже не удосуживал их ответом. Губернский комиссар ответить ничего не мог, так как все телеграммы как частных, так и должностных лиц проходили через цензуру Анненкова. В конечном результате Горбунова удалось за большой куш освободить.

В положении несокрушимости и полновластия Анненков остался и до последних дней. Иванов-Ринов, вынесенный событиями со дна на гребень волны политической жизни в сиб[ирском] масштабе, не имея совершенно ни политического, ни общественного, ни военного стажа и представления о таковых – он, как человек практичный, начал искать опору для себя извне и для дальнейшей сферы. Нужна была реальная сила, на которую можно было бы основаться и опираться. Среди деятелей сибирск[ого] казач[ества] он не пользовался никаким авторитетом, а даже наоборот, – пренебрежением, как к его вице-губернаторской политической должности и карьере, созданной на усмирении сард Ферганской области, так и как тому положению, которое он занял впопыхах и не по уму. По складу своего характера он почти сходен во всех отношениях с Анненковым, но только в большом масштабе. И, кроме того, хитрый и лукавый; в политич[еском] отношении безграмотен, но, за что-нибудь ухватившись с жаром, то с такой же поспешностью он бросал и хватался за другое.

В политическом отношении и главным советчиком в качестве комиссара был у него бывший его сослуживец по Ферганской области Пахотинов, который все время терся везде и всюду и вынюхивал о положении вещей. Главным образом терся с торгово-промышленными кругами. И вот, Иванов-Ринов, ставший на высоте гребня, нашел себе опору в лице отряда Анненкова. Он оказывал ему возможность развернуться даже в дивизию. Занимаемая Ивановым-Риновым должность к[оманди]ра корпуса его не удовлетворяла, и ему удается пройти в наказ[ные] атаманы Сиб[ирского] каз[ачьего] войска и занять должность военного министра (после Гришина-Алмазова). В этой должности он был на челябинском государственном] совещании в качестве представителя Сиб[ирского] п[равительст]ва, и там [же] был организован съезд атаманов, где он был председатель.

По слухам, на этом съезде решено было всю власть в Сибири взять в руки атаманов, и для окончательного решения этого вопроса должен был состояться 2-й съезд атаманов в Омске в 20-х числах ноября [1]918 г. На этом съезде должен участвовать Иванов-Ринов, Семенов, Анненков и Калмыков. Что было бы последствием этого съезда, сказать определенно что-нибудь трудно, но предполагать, конечно, можно. Но этот съезд не состоялся, но для противодействия ему, когда о нем прошли слухи, были приняты представителями Семиреч[енского] казач[ьего] круга С. Ник. Шендриковым меры, в виде созыва конференции из представителей казачьих кругов всех казачеств. И, кроме того, события его предупреждали, так как на сцену выступили другие силы, которые стояли за спиною лиц, произведших арест Директории.

В дальнейшем Иванов-Ринов в январе месяце проезжал через Иркутск на Д[альний] в[осток], затем возвратился опять в Омск, откуда в качестве командира казач[ьего] корпуса был на фронте, и в ноябре 1918 г. занял должность помощника командующего войсками Сибирской армии. Первоначально, при начале деятельности Иванова-Ринова поддерживали конституционные] д[емократы], вопромцы – и торговые промышленники. Но затем, когда они его раскусили, то приблизительно в ноябре [1]918 г. за ним стояла только группа в лице потомка «Рюриковичей» Кропоткина, который поддерживал и Анненкова. Какие дальнейшие силы поддерживали в политическом отношении Иванова-Ринова, я не знаю и не слышал, так как в декабре [1]918 г. я был в Иркутске, а когда я был в Омске в конце мая и июня [1]919 г., и с конца июля до конца сентября – то я блок уже не посещал.

Волков первоначально появился в г. Петропавловске в должности начальника дивизии. Затем он выявился в сентябре [1]918 г. (убийство Алекс. Ефремов. Новоселова) и, наконец, в ноябре, при аресте Директории. В промежуток этих событий о нем почти не было ничего известно. По политическим убеждениям он – конституционный монархист, безусловно, честен в политическом отношении и в отношении материальном. Очень упрям, настойчив, энергичен и решителен во всех действиях. Довольно-таки развит, вообще умен, но недальновиден в политике и грубый в своей тактике. Ввиду последних его свойств – в Омске он находился в политическом отношении под опекой конституционных] д[емократов] и компании, а в Иркутске под опекой капитана Бурова, пр[и]ставленного к нему в качестве секретаря миссии Ставкой или, вернее, Ив. Андр. Михайловым. Какие причины и мотивы, побудившие Волкова к убийству Новоселова – неизвестны. По этому делу Директорией производилось дознание специально учрежденной комиссией, под председательством Ар[г]унова, и удалось ли этой комиссии что-либо выяснить, точно не могу сказать, но кажется, что эта комиссия прекратила свою работу по причине ареста самой Директории.