Сергей Дроков - Адмирал Колчак и суд истории

Мои знакомые из отряда: Дорофеев, Пунинов, Сейфулин и мой брат предложили мне вступить в отряд Красильникова, чтобы парализовать действия контрразведки и уничтожить в ней застенок. Сперва я отказывался, но потом, посоветовавшись с известным Николаем Александровичем Филашевым, Владимиром Васильевичем Куликовым и присяжным поверенным Аароном Михайловичем Малиупольским, решил вступить в отряд с целью борьбы против произвола и насилия в контрразведке. Вступил я в качестве рядового офицера отряда; в начале службы мне удалось сгруппировать около себя человек 20–25 офицеров и добровольцев и в конце ноября удалось арестовать охвостье контрразведки, т[о] е[сть] второстепенных лиц в ней.

Главные же ее руководители были недоступны для ареста, и арестованы они были только недели через полторы уже в Иркутске. Один из них – Марков, бежал из-под стражи к Семенову, остальные препровождены были в Омск, к коменданту г. Омска, но там каким-то образом добились освобождения, а капитану Герке было даже поручено формировать какой-то даже батальон, и за участие в аресте Директории он получил чин подполковника. Кудрявцев бежал к Анненкову и там произведен тоже в подполковники.

3-го декабря 1918 г. Ставкой отряд Красильникова был командирован в Иркутск для противодействия Семенову, с этой целью отрядом была занята железная дорога Иннокентьевская – Иркутск, а на ст[анции] Култук была выставлена застава от штаба Иркутского округа. Я вступил в Иркутск вместе с отрядом; по дороге, в Красноярске на банкете георгиевских кавалеров в гостинице «Метрополь» я с братом и Дорофеевым чуть не были убиты Герке и компанией за не вставание во время монархического тоста.

Весь декабрь, январь, февраль и март до первых чисел апреля я пробыл в Иркутске, сперва при штабе, занимаясь организацией хозяйственной частью отряда, а затем, когда отряд в январе ушел на Канско-Тайшетский фронт, я остался в Иркутске при канцелярии отряда для заведования канцелярией хозяйственной части, с правом по этим вопросам подписываться за временно исполняющего обязанности начальника штаба отряда. В апреле, по приказу Артемьева с японско-семеновской ориентацией, с которой я не мирился, я был в 24 часа, вместе с канцелярией, выслан в Канск к отряду. 25-го апреля я приехал опять в Иркутск за приобретением у министерства] снабж[ения] и пр[одовольствия] шинельного сукна, находящего в Киренске, и затем снова вернулся в Канск. Оттуда поехал в Красноярск в военно-промышленный комитет для заказа шиться шинелей. Там я встретился с Григорием] Прох[оровичем] Сибирцевым и Евг[ением] Евгеньевичем] Колосовым, последнего я предупредил о предполагаемом аресте его со стороны Розанова.

В Красноярске пробыл около недели. Это было в июне 1919 г. В июле я поехал в Омск, по поручению Красильникова попросить перед Ставкой о переводе отряда на фронт. В просьбе этой сперва было отказано Лебедевым; в Омске я виделся с известными кооперативными деятелями: Сазоновым, Емелиным и Шишкановым, говорил с ними, что карательная мера борьбы на внутренних фронтах не достигает цели, а наоборот, озлобляет крестьян и что нужны радикальные перемены во всем курсе политики, чтобы внутренние восстания и выступления прекратились. Собеседники мои соглашались со мной, но говорили, что бессильно бороться с реакцией. Из Омска я снова вернулся в Канск и в августе 1919 г. под видом командировки возвратился снова в Омск, где жил дома, в семье отца.

В это время бригаду Красильникова в конце сентября стали переводить на фронт; с ее первыми эшелонами – 26 или 27-го сентября – я тоже выехал на фронт в распоряжение Сахарова, но, пробывши в эшелонах на станции Варгаши под Курганом три дня мы были возвращены в распоряжение ген[ерала] Пепеляева на ст[анции] Вагай. Прибыли мы туда числа 10 или 12-го октября и до прибытия всех эшелонов стояли в районе ст[анции] Вагай в деревнях, а 17-го октября я выехал с фронта в Омск, где и состоял с этого времени до отъезда в Иркутск на упомянутой выше должности в егерской бригаде, как тогда назывался отряд Красильникова.

3-го ноября по предписанию полковника Жилинского Владимира Эрнстовича, временно командовавшего бригадой вместо Красильникова, и по приказанию интенданта той же бригады штабс-капитана Чижа я отправлен был сопровождать больного сыпным тифом Красильникова в Иркутск, где его и сдал 15—16-го декабря в госпиталь американского Красного Креста, где, как я слышал 7—8-го января, он умер 28-го декабря. 16 декабря я жил на ст[анции] Иркутск в вагоне, а когда наладилась переправа через Ангару, переехал в Иркутск, сдал находившийся у меня револьвер (наган) и карабин русского образца Красильникова через фельдшера Елизарова я сдал коменданту станции] Иркутска еще 25-го декабря.