Сергей Дроков - Адмирал Колчак и суд истории

Во-вторых, более чем пространное объяснение происхождения использованной информации. Так, цитируя телеграмму от 8 мая 1919 г. с изложением результатов по полученным кредитам от британского военного министерства на отправку русских офицеров в Россию, публикатор сделал помету – «материал Александра Гойхбарга» [576].

В последующих за этими статьями трех циклах газетного варианта Александр Григорьевич Гойхбарг попытался суммировать итоги судебного процесса на Атамановском хуторе. Циклы целесообразно разбить на четыре составляющие части.

Первая – оценка значимости суда. Не вдаваясь в подробности декабрьских 1919 г. и январских 1920 г. событий в Иркутске, где главным действующим «лицом», несомненно, должен был бы явиться Политический центр, Гойхбарг констатировал исторический факт: «…в январе сего года была ликвидирована колчаковская власть. Колчак с увозимым золотом был схвачен под Иркутском. В Иркутске было захвачено множество его министров. Значительной части бывших его министров удалось бежать под прикрытием чехов и японцев. И уже в мае в Омске в чрезвычайном революционном трибунале происходил суд над колчаковцами, – через четыре месяца, когда не осталось и следа уже не только от колчаковской военной силы, но и от его преемника Деникина».

Заявленное обвинительным заключением «мировое значение» процесса через месяц сменилось просто «не имевшим себе равного в истории». В связи с последним, автор заключения посчитал себя обязанным донести до рабочих и крестьян советской России, «во что превращаются приличные, «идейные», «социалистически» настроенные люди, когда они вступают в сделку, в соглашение с прямыми бандитами капитала». Подробно остановившись на обстановке в зале суда, А. Гойхбарг описал «зачарованную толпу», со вниманием слушавшую о страшных преступлениях. До ушей прокурора доносился шепот подсудимых: «Что с ними сделала, как скоро их перевоспитала советская власть!»

Вторая часть – характеристика подсудимых Червен-Водали, Шумиловского, Ларионова, Новомбергского, Преображенского, Хроновского, Краснова и Жуковского. Перед тем как кратко остановиться на «преступных деяниях» подсудимых, Гойхбарг вынужденно сетовал, что от этих представителей интеллигенции левых партий почти ни разу не пришлось услышать «политической нотки». «В политических процессах царского времени всегда скамья подсудимых морально возвышалась над властью, их судившей» [577], – заключил он.

Третья – роль правых социалистических партий в приходе к власти колчаковцев. Раскрывая эту часть своего исторического обзора, Александр Григорьевич признался в том, что на процессе трибунал «отказался от допроса наших свидетелей, от приведения наших доказательств. Мы только гласно объявили то, что скрытно проделывали «возродители» [578]. По его мнению, на суде раскрылось стремление эсеров и меньшевиков, образовавших свои правительства в Уфе и Самаре, подбить на мятеж Чехословацкий корпус.

Четвертая часть – преступления колчаковского правительства. Занявшая самый большой объем, она была посвящена: аресту членов Директории; неудачному восстанию рабочих 21 декабря 1918 г. в Омске (когда освобожденные рабочими арестованные «учредиловцы», «страшась расправы со стороны насильников большевиков, вышли на свободу, но на другой день они добровольно вернулись в тюрьму свободолюбивого демократа Колчака»); расстрелам «эшелонов смертников»; награждению отличившихся колчаковских атаманов; зверствам местных атаманов Г.М. Семенова, Б.В. Анненкова и И.П. Калмыкова; массовым поркам; сжиганию деревень и селений генералом С.Н. Розановым; передаче иностранцам «одной трети украденного для них эсерами и меньшевиками золотого запаса»; распространению за рубежом клеветнической информации о зверствах Красной армии в Сибири; учреждению эмигрантского банка; ссуде членам правительства крупных денежных сумм и льготному обмену рублей на валюту [579].

Вопросы, которые рассматривались на судебном процессе Атамановского хутора, были основополагающими источниками для развития последовавшей отечественной историографии Гражданской войны в Сибири. При этом выявляется и «первый» историк, определивший круг проблем для исторического поля исследования, – А.Г. Гойхбарг.

Мы не склонны искать объяснения «непопулярности» процесса в историографии Гражданской войны в Сибири обилием более важных и также «забытых» политических процессов на европейской территории России. Ведь в данном случае речь идет о конечном результате крушения «колчаковской авантюры», раскрывающем не обывательско-правовую, а политическую обстановку, по оценке Ленина – «самого критического, по всей вероятности, даже самого критического момента социалистической революции» [580].