Юрий Чернер - Улыбка Диллинджера. ФБР с Гувером и без него

15 апреля 1974 года группа вооруженных бандитов (среди них — четверо женщин) ворвалась в сан-францисский филиал банка Хайберна. Двоих ранили, остальных охранников разоружили и уложили на пол вместе с клиентами. Распоряжался налетом (складывалось впечатление, что он тщательно отрепетирован) Доналд Де Фриз; он кричал: «Это налет! Мы из САО!» Кто-то из налетчиков добавил: «А это Таня Херст». Директор банка, Джеймс Смит, чей офис располагался непосредственно над операционным залом и оборудован небольшим окошком, рассказал, что среди налетчиков уверенно опознал Патти Херст; она держала под прицелом заложников. Но и саму Патти держали под прицелом: еще одна налетчица внимательно следила за каждым движением Патти и «казалось, готова пустить в ход оружие при малейшем проявлении колебания». Забрав около 11 тысяч долларов, налетчики скрылись. Лица их не были скрыты масками, камеры слежения они не разбивали, — словно совсем не избегали опознания. Похоже, что они хотели показать полную причастность Патриции к организации. В ФБР идентифицировали налетчиков — кроме Де Фриза и Патти, в нем принимали участие некие Холл, Перри и Солтысик. Из анализа видеозаписи был сделан вывод, что Патти все время находилась на прицеле то у одного, то у другого налетчика, что давало основание предположить, что девушка участвовала в налете не по своей воле. Как вероятность действий под принуждением это нашло выражение и в заявлении Генерального прокурора Уильяма Саксби.

Налет на банк в Сан-Франциско дал в руки джи-менов дополнительные улики. Все участники налета были идентифицированы — но за всеми ними, к удивлению следователей, вовсе не тянулся криминальный след. Патриция Солтысик (псевдоним Мизмун), двадцатичетырехлетняя дочь фармацевта из Калифорнии, в свое время получила стипендию в университете в Беркли. Там у нее установилась лесбийская связь с Камиллой Холл, в прошлом — членом САО. Бросила учебу и связалась с Доналдом де Фризом после его бегства из тюрьмы. Тогда же прервала все связи со своей семьей, попросила даже уничтожить все свои фотографии и забыть о своем существовании. Считалась «главным» теоретиком современной САО. Камилле Холл было двадцать девять; она была дочерью лютеранского пастора из Миннесоты. Те, кто ее знал, никак не могли представить, что милая, застенчивая девушка с поэтическими и художественными наклонностями, стала членом террористической группировки. Один из преподавателей гуманитарного университета в Миннесоте, где она училась, говорил об «апостольской доброте» Камиллы, о ее отзывчивости к чужой боли. В Беркли, где она продолжала обучение, возник роман с Патрицией Солтысик; все указывало на то, что инициатором была именно Камилла. Нэнси Линг Перри — двадцатишестилетняя дочь известного калифорнийского бизнесмена. В университете в Беркли считалась одной из лучших студенток; после того, как вышла замуж за темнокожего джазового пианиста, изменилась до неузнаваемости. В среде богемы увлеклась наркотиками; весной 1973 года порвала и с наркотиками, и с богемой и ударилась в общественную деятельность — была в числе тех, кто выступал за реформу тюремной системы. Ее неоднократно видели в обществе Рассела Литтла, впоследствии арестованного в Окленде. Было также установлено, что во втором автомобиле, который «прикрывал» налетчиков, находились Уильям Вульф, 22 лет, сын врача из Пенсильвании, Уильям Харрис, недавний выпускник Университета Индианы со своей женой Эмили и некая Анджела Этвуд, приятельница жены. Странная компания. И ФБР считало, что этими персонажами практически и исчерпывается реальный «личный состав» САО. Все указывало на то, что это — по преимуществу женская организация; кроме де Фриза, все участники были выходцами из состоятельных семей, хорошо учились в престижных университетах, считались в числе лучших студентов. Только двое были ранее замечены в анархистских или левацких симпатиях. И получалось, что все эти люди избрали «верховным главнокомандующим» самого ограниченного из них — и подчинялись ему, полуграмотному уголовнику де Фризу. Это, как, впрочем, увлечение лозунгами маоизма, нигилизма и анархизма — а на них была основана «идеология» городских партизан, как величали себя члены САО, казалось чрезмерно экстравагантным даже для падкой на экстравагантность и небезразличной к саморекламе «золотой молодежи».

Идентификация членов САО позволяла надеяться, что ФБР сумеет быстро покончить с бандой. Но это оказалось совсем не так просто. «Личный состав» САО был крайне невелик — и это не позволяло агентам не только «проникнуть» в группировку, но и собрать достаточную информацию о ее контактах. Их надо было найти; агенты, переодетые почтальонами, разносчиками товаров, ремонтниками, по 14—15 часов ежедневно обходили целые кварталы, надеясь опознать кого-то из САО. В целом в поисках было задействовано около ста джи-менов. Еще раз весьма тщательно исследовались все немногочисленные материальные свидетельства — письма, посылки, пленки, даже бутылка, которой в свое время ударили Стива Уида во время похищения Патти. Чарльз Бэйтс, агент ФБР, говорил: «Уже не вопрос — кто. Вопрос — когда возьмем?». Тем временем в прессе нарастала волна критики деятельности ФБР: оно-де не предпринимает достаточных мер борьбы с терроризмом, не выполняет своих прямых обязанностей и так далее. Отсутствие реальных подвижек в расследовании признал на своей первой пресс-конференции директор ФБР Кларенс Келли, и посетовал на трудности в выявлении маленькой организации, у большинства из «солдатесс» которой наверняка есть хорошие подружки, которые помогают укрываться от правоохранителей. Вне текста оставались истинные действия и намерения ФБР, которое старалось действовать осторожно, чтобы не подвергать излишнему риску Патрицию: похитители не должны были ничего знать о сотрудничестве Херстов с джи-менами.