И Славин - Минувшее - пережитое

28 октября 1902 г. было торжественно освящено только что воздвигнутое здание музыкального училища, принадлежавшего Саратовскому отделению Русского музыкального общества. Я не буду подробно останавливаться на этом событии:

имеется изданная дирекцией отделения печатная брошюра, посвященная специально торжественному акту этого новоселья. В ней изложены подробно вся история сооружения дирекцией нового здания и все обстоятельства, которыми сопровождалось его открытие и освящение.

В конце октября 1902 г. наша присяжная адвокатура чествовала своего коллегу П.

Г. Бойчевского по случаю исполнившегося тридцатилетия пребывания его в сословии. По этому поводу состоялось в здании суда в помещении, отведенном присяжной адвокатуре, торжественное заседание общего собрания саратовских присяжных поверенных и их помощников. Присутствовали также председатель суда Филоненко-Бородич и другие представители магистратуры. Адвокатская комиссия (заменявшая совет), в которой я был только рядовым членом, возложила на меня произнесение приветственного от имени всей адвокатуры слова юбиляру и поднесение ему золотого юбилейного жетона. Я исполнил это поручение, и мое приветственное слово попало на столбцы "Саратовского листка", но почему-то не все полностью, а только первая его половина.

24 декабря 1902 г. в Саратове скончался известный писатель-беллетрист и драматург Илья Александрович Салов. Он в последние годы проживал в Саратове, занимая должность секретаря Дворянского депутатского собрания, по которой он имел казенную (от дворянства) квартиру во флигеле, находящемся на углу Московской и Соборной улиц, где и помер. В этот период я с ним нередко встречался. Я горячо симпатизировал ему как писателю и уважал его как человека. Изредка он помещал небольшие, талантливо написанные рассказы в "Саратовском листке". Редакторы-издатели этой газеты П. О. Лебедев и И. П.

Горизонтов обратились ко мне с просьбой, чтобы я, когда похоронная процессия Салова остановится у дверей их редакции, произнес надгробное слово. Я исполнил эту просьбу и произнес речь, которую теперь воспроизвожу с столбцов "Саратовского листка":

""Не говорите мне: он умер - он живет".

Этот стих рано угасшего поэта (Надсона. - Прим. авт.) невольно вспомнился мне, когда я узнал, что Ильи Александровича не стало. Да, он жив и будет жить долго, долго. Гроб, могила - это черта, за которой для каждого из нас начинается таинственная вечность, но у этого порога вечности подводятся итоги тому наследию, которое осталось после отшедшего. Всякий человек, уходящий в ту страну, "откуда нет пришельцев", оставляет наследие, выражающееся или в материальных ценностях, или в делах и творениях его как общественного или государственного деятеля, или писателя. Если в первом случае наследие почти всегда составляет удел тесного, узкого кружка родственников или близких, то во втором оно является достоянием не только современников почившего, но и длинного ряда следующих поколений. Именно такое достояние оставил после себя покойный Илья А-ч. Мы слишком близко стоим к почившему как к писателю, и потому время всесторонней критической оценки оставленного литературного наследия еще не настало... Но у этого гроба приходят на ум следующие мысли. В сумерках нашей обыденной, серенькой, будничной жизни по временам являются счастливые избранники, обладающие не только тонким, проникновенным знанием людей и окружающей действительности, но наделенные чудным даром рассказчика, передачи другим того, что они понимают и чувствуют. Такие люди являются верными толкователями и выразителями современности и яркими иллюстраторами как светлых, так и темных ее сторон. К таким счастливым избранникам принадлежал почивший ныне Илья А-ч. Его произведения особенно ценны и дороги нам, саратовцам, потому, что почти в каждом из них мы находим родные, дорогие нам с детства отзвуки. Эти отзвуки слышатся в описаниях родной нам природы: в описании прелестей необъятной, беспредельной степи-матушки, в рассказах о таинственном шелесте и красотах лесов, раскинувшихся на живописных берегах степных речек, о безбрежном волнующемся море колосистых полей. Неизменно верный заветам и традициям своего великого предшественника - бессмертного Тургенева - почивший умел все эти красоты претворить в слово, которое ласкает воображение, волнует душу, трогает сердце и будит ум. Такое наследие не останется "лежачим наследством": оно в живых ярких образах, созданных почившим, перейдет к тем поколениям, которые придут на смену нам... Этот венок и наше скромное слово являются лишь слабым выражением скорби о почившем.