Борис Соколов - Иосиф Сталин – беспощадный созидатель

Кроме того, разве можно упускать из виду, что для того, чтобы переделать мир, надо иметь власть? Мне кажется, г-н Уэллс, что вы сильно недооцениваете вопрос о власти, что он вообще выпадает из Вашей концепции. Ведь что могут сделать люди даже с наилучшими намерениями, если они не способны поставить вопрос о взятии власти и не имеют в руках власти? Они могут, в лучшем случае, оказать содействие тому новому классу, который возьмет власть, но сами перевернуть мир они не могут. Для этого требуется большой класс, который заменил бы класс капиталистов и стал бы таким же полновесным хозяином, как он. Таким классом является рабочий класс. Конечно, надо принять помощь технической интеллигенции и надо, в свою очередь, оказать ей помощь. Но не надо думать, что она, техническая интеллигенция, может сыграть самостоятельную историческую роль. Переделка мира есть большой, сложный и мучительный процесс. Для этого большого дела требуется большой класс. Большому кораблю – большое плаванье».

В данном случае Сталин фактически оправдывал процессы по обвинению представителей технической интеллигенции во «вредительстве», прошедшие в СССР. На инженеров дореволюционной школы стремились списать просчеты пятилетних планов, низкую квалификацию рабочих и плохое состояние оборудования, значительная часть которого была установлена еще до 1917 года. Кроме того, партийные начальники нередко вмешивались в производственный процесс, командовали инженерами. Порой это также приводило к авариям, которые и списывали на вредительство тех интеллигентов, кто не принял Октябрьскую революцию и будто бы «не желал участвовать в строительстве нового общества». В точном соответствии со сталинской схемой «вредителей» обвиняли в том, что они действовали по приказу своих бывших хозяев – владельцев фабрик и заводов и совершали акты саботажа и диверсии, чтобы ослабить Советскую власть и подготовить будущую военную интервенцию Запада.

И еще Сталин мягко корил английского писателя: «Вы, г-н Уэллс, исходите, как видно, из предпосылки, что все люди добры. А я не забываю, что имеется много злых людей. Я не верю в доброту буржуазии». Прямо-таки диалог булгаковских Понтия Пилата и Иешуа Га-Ноцри!

Сталин продолжал: «Капиталистическое общество находится теперь в тупике. Капиталисты ищут и не могут найти такого выхода из этого тупика, который был бы совместим с достоинством этого класса, с интересами этого класса. Они могут частично выкарабкаться из кризиса на четвереньках, но такого выхода, через который они могли бы выйти с высоко поднятой головой, который не нарушал бы в корне интересов капитализма, они найти не могут. Это, конечно, чувствуют широкие круги технической интеллигенции. Значительная часть ее начинает осознавать общность интересов с тем классом, который способен указать выход из тупика».

Замечу, что подобные впечатления от сравнения капиталистического кризиса и социалистических пятилеток возникали только у тех представителей российской технической и иной интеллигенции, которые никогда не были на Западе. А на Западе, в свою очередь, такие настроения были лишь у тех интеллигентов, бизнесменов и тех же рабочих, кто не был непосредственно знаком с повседневной жизнью советских людей, с их суровой борьбой за существование. Поскольку СССР был страной весьма закрытой, мало кто из западной публики мог прожить там достаточно долго и общаться с простыми людьми без контроля со стороны ОГПУ. Это облегчало задачу Сталину и его пропаганде. В тех же случаях, когда люди получали возможность сравнивать жизненные реалии на собственной шкуре, выводы получались отнюдь не в пользу Советского Союза. Так, жена поэта Осипа Мандельштама Н.Я. Мандельштам вспоминала: «У деда (отца О.Э. Мандельштама. – Б. С. ) в Риге жил родной брат, вполне благополучный коммерсант. Он звал к себе деда в гости, и в двадцатых годах это было вполне осуществимо, но так старик и не поехал, потому что процедура получения разрешения на выезд и тогда была головоломной. Изредка к деду приходили из Риги подарки, и он ими очень гордился. В 32-м году к нам на Тверской (бульвар. – Б. С. ) пришел двоюродный брат Мандельштама. Он прослышал, что у нас в Советском Союзе люди благоденствуют, а у них начался экономический кризис. В семье стали поговаривать, что неплохо переехать в Советский Союз, и послали на рекогносцировку самого бойкого и толкового. Он приехал с туристической группой – они уже тогда существовали, но не играли никакой роли в нашей жизни, потому что встреча с иностранцем называлась шпионажем. За такое легко было заработать десять лет.