Борис Соколов - Иосиф Сталин – беспощадный созидатель

Однако Жданов страдал быстро прогрессирующим алкоголизмом и не обладал никакими организационными талантами. Умение же писать доклады с погромными выпадами против Ахматовой и Зощенко в плане возможного будущего осуществления властных полномочий немного стоило. Уже в 1947 году Жданов оказался тяжело болен и постепенно начал отходить от дел. Этот процесс продолжался вплоть до смерти Жданова в августе 1948 года от просмотренного кремлевскими эскулапами инфаркта. Члены же его команды – председатель Госплана Н.А. Вознесенский, секретарь ЦК КПСС А.А. Кузнецов, глава правительства РСФСР М.И. Родионов, глава Ленинградской парторганизации П.С. Попков и другие особым доверием Сталина не пользовались, кандидатами в преемники, разумеется, никогда не были, зато доставляли немало хлопот своими завиральными идеями насчет укрепления российского суверенитета в рамках СССР, создания российского гимна и герба и даже объявления Ленинграда столицей РСФСР. С точки зрения Сталина, это была чрезвычайно опасная центробежная тенденция. И тут он был прав. В 1991 году решающим для полного распада СССР стало движение за российский суверенитет. Разумеется, столь опасных мечтателей нельзя было оставлять в живых в послесталинском Советском Союзе, который они рано или поздно могли развалить. Иосиф Виссарионович такого допустить не мог, вне зависимости от того, кто в действительности станет преемником. После смерти прикрывавшего их Жданова Вознесенского и его друзей изгнали с партийного Олимпа, использовав в качестве предлога несогласованное с Президиумом ЦК и Бюро Совмина проведение Всероссийской оптовой торговой ярмарки в Ленинграде и подтасовки во время выборов руководства на ленинградской партконференции. Затем их арестовали, а в 1950 году расстреляли. Всего по ленинградскому делу были подвергнуты разного рода репрессиям до 2 тыс. человек, в том числе несколько сот были расстреляны. Масштабы репрессий были уже не те, что в 1937–1938 годах. По всем политическим делам послевоенных лет были казнены лишь немногие тысячи, а не сотни тысяч человек. Сталин считал, что страха он навел уже достаточно, и можно позволить себе быть гораздо более либеральным, не слишком разбрасываясь кадрами.

После смерти Жданова 2-м секретарем ЦК ВКП(б), т. е. как бы формальным будущим преемником, вновь стал Маленков. Именно в этом качестве его и воспринимали в обществе. Но Иосиф Виссарионович слишком хорошо знал Георгия Максимилиановича, чтобы понять: на роль вождя он не годится. Это Маленков в дальнейшем блестяще подтвердил, практически без серьезного сопротивления уступив власть Хрущеву.

После смерти Жданова и расправы с ленинградской группировкой Сталин оказался перед той же проблемой, что и сразу после окончания войны, осенью 45-го: предстояло искать достойного преемника. До конца эта проблема была неразрешима в принципе. Иосиф Виссарионович сам позаботился о том, чтобы рядом с ним уже к началу 30-х годов не осталось людей сколько-нибудь ярких и самостоятельных. Колосья, возвышавшиеся над полем, он беспощадно изничтожал. Для того же, чтобы укрепиться на Олимпе власти после смерти генералиссимуса, требовалось не только умение ориентироваться в аппаратных интригах, но и сильная воля и хитрость, а также умение самостоятельно принимать политические решения. То есть как раз те качества, которые Сталин у своих соратников стремился всячески подавить. Передать власть по наследству детям также никак не получалось. Дочь Светлана в качестве главы государства смотрелась бы слишком экзотически для российской традиции, где феминизм не успел получить сколько-нибудь серьезного развития до 1917 года, а в советское время подавлялся тихо, но жестко. Да и дочь вождя к тому же абсолютно не интересовалась политикой. Сын Василий, известный в народе своими пьянками и скандалами, на роль главы государства тоже никак не годился. К тому же сам Иосиф Виссарионович считал сына человеком избалованным и с самыми средними способностями, хотя и возвысил его до командующего авиацией Московского военного округа и генерал-лейтенанта. Может, в какой-то миг Сталин и рассматривал Василия как своего рода «кронпринца», надеясь, что он исправится, но очень быстро эти надежды оставил. И к концу жизни сместил Василия с высокого поста и отправил учиться в академию.

Никаких прямых и ясных указаний на то, кого именно он мыслил своим наследником, Сталин, разумеется, не оставил. Прежде всего, потому, что умер внезапно. Хотя, может быть, отчасти и из соображений безопасности. Впрочем, Иосиф Виссарионович уже осуществил «естественный отбор» соратников и вряд ли верил, что кто-либо из них рискнет поднять на него руку. Хотя бы потому, что о любом подозрительном жесте Сталину охотно донесли бы другие коллеги по Политбюро. Так что судить о том, кого Сталин в последние годы жизни думал сделать преемником, можно лишь по весьма косвенным признакам. И эти признаки говорят о том, что в качестве наиболее вероятного преемника Сталин рассматривал Н.С. Хрущева. Именно в декабре 1949 года, сразу же после расправы над «ленинградцами», Никита Сергеевич был вызван в Москву и сделан секретарем ЦК ВКП(б) и 1-м секретарем Московской парторганизации. А в октябре 1952 года после XIX съезда партии Хрущев вошел в состав «руководящей пятерки» Президиума ЦК вместе со Сталиным, Маленковым, Берией и Булганиным. Фактически Сталин постепенно отдавал под контроль Хрущева партийный аппарат, в том числе и важнейшую при любой борьбе за власть Московскую парторганизацию. Бросается в глаза, что в составе «пятерки» оказался также близкий к Хрущеву в тот момент Булганин, что давало Хрущеву существенный перевес, если бы после смерти Сталина «пятерка» превратилась бы в «четверку», особенно с учетом того, что Булганин непосредственно курировал военное и военно-морское министерства. Кроме того, Иосиф Виссарионович, несомненно, учитывал, что из всех руководителей только Никита Сергеевич обладал ораторским даром и определенной харизмой, хотя и говорил не всегда грамотным языком. В 1924 году, когда развернулась борьба за власть после смерти Ленина, отсутствие ораторских данных Сталину с лихвой заменил контроль над партаппаратом. В сталинское же время ни один из возможных преемников, включая Хрущева, не обладал той степенью контроля над партийными структурами, какой был у самого Сталина в 1924 году. Поэтому ораторские качества для убеждения партийцев среднего звена сталинскому наследнику могли все же понадобиться. И, конечно же, Сталин имел в виду, что из четырех высших руководителей Никита Сергеевич был самым кровавым, превосходя по числу жертв даже профессионального чекиста Берию. И надеялся, что Никита Сергеевич никогда не посмеет осудить дорогого вождя и учителя за террор. И не тронет его детей. Но в обоих предположениях Сталин ошибся. Правда, разоблачать «культ личности» Никита Сергеевич рискнул только три года спустя после смерти «великого кормчего», а не сразу же в 53-м, как это попытался сделать Берия. И упек в тюрьму на 8 лет только Василия Сталина. А Светлану, согласившуюся сменить фамилию Сталина на Аллилуева, не тронул.