Борис Соколов - Иосиф Сталин – беспощадный созидатель

Как следовало из последующей записи Презента, Серебряков оказался чужд антисемитизму: «После разговора с Серебряковым, я увидел, что информация о его отношении ко мне, как к еврею, неверна. Верно только то, что в Амторге много евреев, и это, по его мнению, производит несколько отрицательное впечатление на американцев. Но верно также и то, что он рад взять меня на работу в Нью-Йорк; временным препятствием является скверное знание мною (почти незнание) английского языка». Нарком внутренних дел отметил и запись в презентовском дневнике от 15 октября 1928 года по поводу съезда дорожников: «Происходит 1-й дорожный съезд. Вчера я затащил туда Демьяна Бедного и Кольцова. Оба выступали. Я впервые слушал Бедного. Он говорил превосходно. Сегодня он говорит: «Вместо того, чтобы на таком съезде выступил Ленин, выступаю я, а вместо Сосновского (видного троцкиста Льва Семеновича Сосновского, бывшего зав. Агитпропом ЦК, расстрелянного в 37-м году. – Б. С. ) – Кольцов. Ну и времена пошли!» Хвастовство поэта обошлось дорого. В 1936 году, вскоре после падения Ягоды, Бедный подвергся опале за либретто оперы «Богатыри», где сатирически трактовался сюжет крещения Руси, а два года спустя его исключили из партии за подчеркивание негативных, обломовских черт русского народа в поэме «Слезай с печки».

23 апреля 1929 года Презент зафиксировал откровения своего друга А. С. Енукидзе, только что вернувшегося из Германии: «Ни за что бы не жил в Европе, где живут и работают для единиц, где нет никакой перспективы, жить можно только в СССР, – сказал А. С. Но, добавил он, только союз Германии и СССР может спасти и ту, и другую страну». Тут уже недалеко и до обвинений в работе на германскую разведку. Правда, тогда, в 35-м, Авелю Софроновичу инкриминировали только «моральное разложение» и потерю политической бдительности. Он отделался исключением из партии. Вот в 37-м, уже при Ежове, последовали обвинения в участии в «правотроцкистском блоке», «систематическом шпионаже в пользу одного из иностранных государств» (Германии) и руководстве «кремлевским заговором» с целью убийства Сталина. В декабре того же года Енукидзе благополучно расстреляли.

Презент описал и визит Демьяна Бедного на сталинскую дачу 17 мая 1929 года: «Сегодня в третьем часу дня Демьян, его дочь Тамара, А.В. Ефремин и я поехали в Зубалово, – Демьян к Сталину, а мы в ожидании Демьяна – в сосновый лес…

Около 5 ч. Демьян вернулся, и мы покатили в город.

– Сколько оптимизма в этом человеке! – рассказывал Демьян о Сталине. – Как скромно живет! Застал я его за книгой. Вы не поверите: он оканчивает вторую часть «Клима Самгина». А я первую часть бросил, не мог читать. Но если б вы знали, чем он разрезает книгу! Пальцем! Это же невозможно. Я ему говорю, что если бы Сталин подлежал партийной чистке, я бы его за это вычистил из партии».

Эта шутка наверняка не понравилась Иосифу Виссарионовичу. И в 38-м году он сам вычистил зарвавшегося Демьяна из рядов ВКП(б). Большая часть следующей страницы из дневника Презента оказалась вырвана. Вполне вероятно, что там содержался очень резкий отзыв Демьяна Бедного о Сталине, о котором поведала вдова поэта Осипа Мандельштама Надежда Яковлевна. В мае 1934 года Осип Эмильевич был арестован за стихи о «кремлевском горце», где были такие строки:

Надежда Мандельштам вспоминала: «…Я посоветовала Пастернаку поговорить с Демьяном (чтобы тот помог арестованному Мандельштаму. – Б. С. ). Борис Леонидович позвонил ему едва ли не в первый день, когда у нас рылись в сундуке, но Демьян как будто уже кое-что знал. «Ни вам, ни мне в это дело вмешиваться нельзя», – сказал он Пастернаку… Знал ли Демьян, что речь идет о стихах против человека с жирными пальцами, с которым ему уже пришлось столкнуться?.. Во всяком случае, Демьян сам уже был в немилости из-за своего книголюбия. Он имел неосторожность записать в дневнике, что не любит давать книги Сталину, потому что тот оставляет на белых страницах отпечатки жирных пальцев. Секретарь Демьяна решил выслужиться и переписал для Сталина эту выдержку из дневника. Предательство, кажется, не принесло ему пользы, а Демьян долго бедствовал и даже продал свою библиотеку».

О том же вспоминает и вдова бывшего советского посла в Болгарии Федора Раскольникова Муза, уже прямо называя имя Презента: «…В круг близких друзей Демьяна затесался некий субъект, красный профессор по фамилии Презент. Эта темная личность была приставлена для слежки за Демьяном (Михаил Яковлевич никогда не был «красным профессором» и в ведомстве Ягоды тоже не служил. – Б. С. ). Презент вел дневник, где записывал все разговоры с Бедным, беспощадно их перевирая. Однажды Сталин пригласил Демьяна Бедного к себе обедать. «Он знает, что я не могу терпеть, когда разрезают книгу пальцем, – говорил Демьян Раскольникову. – Так представьте себе, Сталин взял какую-то новую книгу и нарочно, чтобы подразнить меня, стал разрезать ее пальцем. Я прошу его не делать этого, а он смеется и продолжает нарочно разрывать страницы».