Е. Томас Юинг - Учителя эпохи сталинизма - власть, политика и жизнь школы 1930-х гг.

«Я всегда была несчастлива и полна горечи, потому что была чужой. Я не могла чувствовать себя комфортно из-за моего отца и брата. Однако казалось, что учителей в общем уважали, особенно в последующие годы» [39] Ее брата обвинили в борьбе с советской властью. HP. A. № 91. Р. 3-6, 10. .

Как будет более подробно исследовано в главе 7, уязвимость человека, независимо от изменений в официальной политике, определяла судьбы учителей все десятилетие.

Репрессии, связанные с социальным происхождением, красноречиво говорят о напряженной политической атмосфере при Сталине. Из подозрительного отношения к учителям из семей священников, дворян и кулаков выросла идеологическая установка, что политическая позиция человека определяется его социоэкономическим статусом. С учетом демографической структуры учительского корпуса, этот вид политических репрессий наносил школе существенный урон. Давление усилилось во время раскулачивания, когда придирчивое изучение «родословных» сопутствовало государственным кампаниям по запугиванию отдельных людей и разрушению общин.

Все 1930-е гг. социальное происхождение влияло на жизнь учителей. Отсутствие достоверных данных не позволяет назвать точное число пострадавших, но грубые нападки со стороны советских чиновников, конкретные истории в опубликованных и архивных документах, личные дела эмигрантов приводят к выводу, что для учителей существовала постоянная угроза репрессий из-за их социального происхождения. Об этом открыто заявила Крупская, об этом говорят многие другие источники. Учителей увольняли независимо от компетентности, квалификации или успехов в работе, только за «чуждое социальное происхождение».

Даже энергично защищая проверенных и надежных учителей, которых уволили «неправильно», советские руководители, однако, считали необходимым знать все о «социальном происхождении» работников школы. Чаще человека репрессировали не за его собственные поступки, а за близость к какому-то кругу людей или из-за стечения обстоятельств. За похожие «родословные» могли казнить, могли помиловать — карательные органы особенно не церемонились, а профессионализм учителя для них мало что значил.

Членство в разрешенных политических организациях, коммунистической партии и комсомоле, открывало человеку доступ к дефицитным товарам и услугам, а также повышало его авторитет и значимость в школе и обществе. Однако безопасности оно отнюдь не гарантировало. На самом деле партийные учителя и комсомольцы чаще других становились жертвами репрессий. Это говорит и о противоречивости действий сталинских властных структур, и о зыбкости положения советских учителей.

Как показано в таблице 4.2, в 1930-е гг. число членов партии среди учителей менялось и в ту, и в другую сторону, а комсомольцев становилось все больше.

1930 …… 481 000 …… 5,2 (25 000) — 10,6 (51 000)

1932 …… 615 000 …… 3,6 (22 000) — 18,4 (113 000)

1934 …… 710 000 …… 2,5 (18 000) — 18,2 (129 000)

1938 …… 1 027 000 …… 2,8 (29 000) — 28,1 (289 000)

Доля членов партии среди учителей примерно соответствовала их доле среди всего населения, а доля комсомольцев была больше [40] Число членов партии, включая кандидатов с испытательным сроком, в этот период сильно менялось: меньше 2 млн. в 1930 г. , больше 3, 5 млн. в 1933 г. , меньше 2 млн. в 1937-1938 гг. , больше 3 млн. в 1940 г. Fainsod M. How Russia is Ruled. P. 249-269; 287-296; Социалистическое строительство. М., 1940. С. 7, 37. . Среди учителей со стажем до пяти лет число комсомольцев увеличилось с 1/ 4в 1930 г. (в Российской Федерации) до 1/ 3в 1932 г. и до 1/ 2в 1939 г. (в Советском Союзе)» {366} 366 Труд в СССР. 1932. С. 105; Кадры просвещения. С. 204-205; Культурное строительство СССР: 1935. С. 62-63; Культурное строительство СССР: 1939. С. 86. .

Больше всего членов партии и комсомольцев было среди учителей с небольшим опытом работы и невысоким образованием. В 1932 г. членов партии и комсомольцев среди городских учителей было 11%, в средней школе (с более высоким уровнем образования и педагогического опыта) — 19%, а в сельской местности — 27% и в начальной школе (с более низким уровнем образования и опыта учителей) — 23%. Среди самых опытных учителей, которые пришли в школу до 1917 г., партийных было менее 2%, в то время как среди начинающих, которые начали работать с 1930 по 1932 г., около 41% были членами партии или комсомольцами {367} 367 Кадры просвещения. С. 25, 68-69, 188-189, 200-206. .