Е. Томас Юинг - Учителя эпохи сталинизма - власть, политика и жизнь школы 1930-х гг.

Начиная с 1890-х гг. царским правительством проводилась политика «модернизации» страны, и в том числе образования широких народных масс. Возникла потребность в «гражданском обществе» — в нем нуждались все более многочисленные специалисты, без него не могли существовать новые социальные институты. Основой для него стали общественные объединения, его формированию способствовали духовные лидеры и служили политические судебные процессы. Однако консерваторы из числа высших чиновников и провинциальная знать опасались любого свободомыслия. В частности, их пугали радикалы, боровшиеся с более умеренными либералами за сердца и умы людей. А объединение оппозиционеров привело к революции 1905 года, в ходе которой представители многих профессий, в том числе доведенные до отчаяния сельские учителя, присоединились к восставшим рабочим и крестьянам. Когда буря улеглась, в школе взялись наводить порядок, и многих учителей попросили с работы, однако курс на просвещение народа сохранился и поддерживался надеждами, что обученные грамоте люди не будут чуть что хвататься за вилы и топоры. К началу Первой мировой войны больше половины детей школьного возраста сидели за партами в начальной школе, хотя как и чему их учили — большой вопрос {6} 6 Об учителях при царизме см.: Ruane С. Gender, Class, and the Professionalization of Russian City Teachers, 1860-1914. Pittsburgh, 1994; Seregny S. Russian Teachers and Peasant Revolution. Bloomington, 1989. .

Большевистская революция 1917 года открыла дорогу новым теориям и методикам преподавания. Педагогов-«новаторов» разочаровывал глубоко укоренившийся консерватизм царской школы, и они нашли понимание у большевиков (чью партию в 1918 г. переименовали в коммунистическую), которые силились превратить школу в орудие борьбы с прежними ценностями. Советские педагоги-теоретики позаимствовали у своих любимых прогрессивных западных педагогов методики, проповедовавшие соединение учебы с практикой, обильно приправив их социалистическими лозунгами о ценности физического труда. Ставилась цель создать «единую трудовую школу» с одинаковой для всех детей программой обучения. Такой школе надлежало формировать нового советского человека, вполне подготовленного для перехода к коммунизму {7} 7 Holmes L E. The Kremlin and the Schoolhouse. Reforming Education in Soviet Russia, 1917-1931. Indianapolis, 1991; Fitzpatrick S. Education and Social Mobility in the Soviet Union, 1921-1934. London, 1979. Johnson M. S. Russian Educators, the Stalinist Party-State, and the Politics of Soviet Education. P. 21-71. .

Однако в 1920-е гг. амбициозные проекты как в школах, так и во всем советском обществе натыкались на препятствия экономического, социального и политического свойства. Страна после революции и гражданской войны лежала в руинах, и провинция на помощь центра рассчитывать не могла. Сохранялась большая разница между людьми в культурном развитии, а деревню и город разделяла настоящая пропасть, поэтому о единой школьной политике не могло быть и речи. Правительство отпускало школе малые крохи, предпочитая культурным программам укрепление политических институтов и восстановление экономики. Наконец, кое-кто в самих школах, включая многих учителей, сохранял скептицизм ко всему новому. Им казалось, что любые изменения подрывают авторитет педагогов, ослабляют дисциплину, поселяют в классах безответственность {8} 8 Holmes L. E. The Kremlin and the Schoolhouse. P. 109-117. .

Когда Сталин получил в Центральном комитете коммунистической партии безраздельную власть, началась «революция сверху» {9} 9 Среди исследований последнего времени см.: Siegelbaum L. Building Stalinism // Russia. A History / Ed. G. Freeze. Oxford, 1997. P. 291-318. . Работа по первому пятилетнему плану началась в 1928 г. Ей сопутствовала кампания индустриализации для резкого подъема промышленного производства, вдвое планировалось увеличить число заводских рабочих, ожидался быстрый рост городского населения {10} 10 Об индустриализации и пятилетнем плане см.: Kotkin S. Magnetic Mountain. Stalinism as a Civilization. Berkeley, 1995; Hoffmann D. L. Peasant Metropolis. Social Identities in Moscow, 1929-1941. Ithaca, 1994. . Власти железной рукой проводили коллективизацию крестьянства на селе. Репрессии и голод унесли миллионы жизней, но такой ценой политическая верхушка достигла своей цели — крестьян лишили права распоряжаться выращенным ими урожаем, а государство получило полный контроль над деревней. Хотя в последующие десять лет политика смягчилась и разорений домашних хозяйств заметно поубавилось, государственные закупки немного сократились, — итогом коллективизации стали катастрофический экономический упадок села и враждебные отношения между властями и большинством населения {11} 11 О коллективизации см.: Hughes J. Stalinism in a Russian Province. A Study of Collectivization and Dekulakization in Siberia. Cambridge, 1996; Ивницкий Н. А. Коллективизация и раскулачивание. М., 1996; Viola L. The Best Sons of the Fatherland: Workers in the Vanguard of Soviet Collectivization. New York, 1987; Viola L. Peasant Rebels under Stalin. Collectivization and the Culture of Peasant Resistance. New York, 1996; Fitzpatrick S. Stalin's Peasants. Resistance and Survival in the Russian Village after Collectivization. New York, 1994 (рус. пер.: Фицпатрик Ш. Сталинские крестьяне: Социальная история Советской России в 30-е годы: деревня. М., 2001. Далее все ссылки даются на это издание). .