Е. Томас Юинг - Учителя эпохи сталинизма - власть, политика и жизнь школы 1930-х гг.

«Послушные дети, дисциплинированные, актив учащихся выпадает из внимания школы, заменяется “трудными”. Директор, классный руководитель и педагог смотрят на класс сквозь призму проступков дезорганизаторов. Основное здоровое ядро учащихся, живой ребенок с его думами, настроениями, возникающими вопросами и интересами остается непонятый, неизвестный школе, и его личная жизнь идет мимо школы, мимо педагогов» {525} 525 НА РАО. Ф. 12. Оп. 1. Д. 171. Л. 18; РГАСПИ. Ф. 1М. Оп. 3. Д. 135. Л. 16; Ф. 1М. Оп. 23. Д. 1128. Л. 66-68. .

Выражая такую же неудовлетворенность мерами по укреплению школьной дисциплины, одна ленинградка жаловалась, что ее сыну-третьекласснику сделали выговор за игры на перемене:

«Ретивые воспитатели забыли, что они имеют дело с детьми и притом еще с советскими детьми, которые имеют все основания быть жизнерадостными и веселыми. Конечно, в школе должна быть дисциплина, но нужно отличать ее от казарменного режима» {526} 526 Пугачева Е. Школа моего сына // ЛП. 1937. 10 мая. С. 3. .

Сам факт публикации этого письма говорит о понимании официальными лицами тревог этой мамаши о чрезмерных строгостях, однако сетования по поводу «ретивых педагогов» встречались намного реже, чем призывы навести в школах порядок {527} 527 Об учителях, которых критиковали за «излишнюю мягкость» и за то, что они «закрывают глаза» на проблемы с дисциплиной, см.: А. Бубнов. Об извращениях в воспитательной работе // ЗКП. 1935. 14 марта. С. 2. .

Таким образом, по поводу остроты проблем с дисциплиной в школе между высокопоставленными адептами сталинизма и учителями существовал консенсус. Учителя, в частности, говорили, что дерзость, непослушание и часто откровенное хулиганство учеников ставят под сомнение эффективность обучения, отравляют школьную атмосферу и даже вредят здоровью преподавателей и других учащихся. Поразительное сходство взглядов учителей с проводимой властями политикой заставляет думать, что слияние действий «сверху» и «снизу» самым непосредственным образом способствовало формированию авторитарных отношений в советской школе 1930-х гг. Правильность такой точки зрения подтверждали в ходе опросов эмигранты-учителя, родители и ученики.

Этот консенсус, однако, подвергся испытанию, когда потребовалось выбрать лучший ответ на угрозы профессиональной деятельности педагогов и общественной стабильности. Хотя учителя и соглашались бороться за дисциплину, препоны, которые ставила официальная политика, а подчас и ее противоречивость не оставляли их равнодушными. В частности, как будет показано в следующем разделе, учителям рекомендовалось не использовать методы принуждения по отношению к ученикам, в то время как именно принуждение господствовало во всей стране за стенами школы. Роль учителей как посредников помогала решить эту дилемму. Наводить порядок приходилось разными способами, поэтому учителя всячески принижали свою роль в принятии дисциплинарных решений и перекладывали ответственность за них на власти.

В советских школах 1930-х гг. категорически запрещалось унижение, запугивание или оскорбление учеников, исключались любые формы физического воздействия. Телесные наказания считались не совместимыми с принципами и задачами коммунистического воспитания ввиду их «разрушительного действия» на психику и нервную систему ребенка. Педагогическая пресса рассказывала о самых вопиющих случаях и требовала наказывать зарвавшихся «педагогов».

Ленинградская учительница Ерофеева держала голову одного мальчика под струей холодной воды из крана, чтобы утихомирить расшалившийся класс. Учитель Куприн из Курска наводил порядок, лишая детей еды, ставя их в угол больше чем на час, а одного ребенка побил так сильно, что тот не мог ходить в школу. Учительница Ивановская заставила ученика лизать языком горячую печку за то, что он нагрубил уборщице {528} 528 РГАСПИ. Ф. 1М. Оп. 23. Д. 1128. Л. 67; НА РАО. Ф. 17. Оп. 1. Д. 63. Л. 207; Сазоновский Ал. Дать решительный отпор педагогам, насаждающим буржуазные методы в советской школе // ЗКП. 1932. 24 апр. С. 3; Бунтарь. О ярцевских оппортунистах // ЗКП. 1933. 16 мая. С. 2. .

Во многих случаях описания подобных инцидентов сопровождались рассказами о том, как учителя вызывали недовольство и даже приводили в отчаяние родителей, учеников и коллег. В 1932 г. молодой учитель Лучевокий выгнал из класса девочку и наказал так, что ей потребовалась медицинская помощь. Лучевокого в тот же день уволили за «неправильные методы воспитания», а эта история вскоре попала на страницы газет {529} 529 ГА РФ. Ф. 5462. Оп. 14. Д. 176. Л. 9-10. . В начале 1933 г. сельского учителя П. М. Макарова обвинили в «причинении физического вреда и оскорблении» за то, что он ударил одного ученика головой по доске, заставлял детей подолгу стоять на коленях перед классом, а одного мальчика поставил рядом с собой, бил его по голове и называл «полным идиотом». В подписанном одним учителем и четырьмя учениками письме говорилось о последствиях такой практики: