Рафаэль Гругман - Советский квадрат - Сталин–Хрущев–Берия–Горбачев

«Правдивость» мемуаров Хрущёва возмущает Микояна. Однако вспышка гнева возникает тогда лишь, когда речь заходит о нем самом. Захлебываясь от переполняющих его чувств, Микоян кричит: «Это не просто забывчивость, это прямая неправда, причём часто неправда у него маскируется в игнорировании того, что я делал или говорил» [230].

Наконец-то! Дождались! Сейчас Микоян правдиво расскажет о событиях 1953 года.

Как бы не так! Раскатали губу!

Воспоминания верных ленинцев пора издавать в серии «Так не было». Успокоившись, Микоян говорит: «А дело было так. Я и многие другие не имели полного представления о незаконных арестах» [231].

После этой фразы, вызывающей гомерический смех, на сцену пора выходить Жванецкому.

Отчасти на этот вопрос автор уже ответил. Но есть более существенная причина – Катынь. В главе «След из Катыни ведет к пакту Молотова-Риббентропа» рассказывалось о рассекреченных документах из «Особой папки», среди которых было письмо наркома внутренних дел Берии, запрашивающего разрешение расстрелять польских военнопленных. По мнению некоторых историков, этот документ сфальсифицирован КГБ. Один из тех, кто выразил сомнение в его подлинности, Лев Балаян [232].

Он утверждает, причём не бездоказательно, что «Особая папка» была создана Председателем КГБ Шелепиным, который является подлинным автором бериевского письма. Балаян изложил свою версию событий, которая поначалу совпала с заявлением советского правительства, сделанным в 1943 году, – убийство польских военнопленных – дело рук немцев, желавших рассорить польское правительство в эмиграции со Сталиным. Поэтому геббельсовская пропаганда пошла на подлог и раструбила на весь мир, что в Катынском лесу обнаружены массовые захоронения поляков, и проведённая экспертиза доказала, что убийства произведены НКВД. О «талантах» Геббельса мы знаем – аналогичный маскарад в Глейвице послужил предлогом для вторжения в Польшу.

После освобождения Катыни, – писал Балаян, – советское правительство создало специальную комиссию, которая представила доказательства, что убийства военнопленных – дело рук немецко-фашистских оккупантов. Поляки с этим не согласилась и продолжали требовать, чтобы Советский Союз взял на себя ответственность за массовые расстрелы.

И тут, – заявил Балаян, – все подгадил Хрущёв. Из конъюнктурных соображений он согласился признать причастность НКВД к расстрелу польских военнопленных в обмен на обещание Гомулки навести на след Степана Бандеры, руководителя военизированных формирований ОУН. После того как Гомулка сообщил Хрущёву, что польские спецслужбы обнаружили Бандеру в Мюнхене (повторяю, доказательств такого сговора нет), и 15 октября 1959 года сотрудник КГБ Богдан Сташинский его ликвидировал, Хрущёв вынужден был выполнить взятое на себя обязательство. Он поручил Шелепину создать материальное обоснование гитлеровской версии расстрела поляков силами НКВД.

Что ж, каждая версия, даже за уши притянутая, имеет право на жизнь. Балаян приводит огрехи в опубликованных документах, которые, на его взгляд, свидетельствуют, что они сфальсифицированы Шелепиным. Дальше он пишет, что цена, которую заплатил Хрущёв за неактуальный к тому времени терракт, оказалась неизмеримо выше. Советский Союз, а теперь и Россия, расплачивается за волюнтаризм Хрущёва, заключившего постыдную сделку и создавшего фальшивую «Особую папку».

Правда, как обычно, мечется посередине. Балаян прав, когда говорит о фальсификации письма Берии умельцами КГБ. На документе отсутствует подпись Хрущёва. Сделано это продуманно. Из девяти членов Политбюро на письме стоят подписи шестерых – Сталина, Ворошилова, Молотова, Микояна, Калинина и Кагановича. Отсутствуют подписи Андреева, Жданова и Хрущёва.

Вот в чем заключалось искусство фальсификации. Сотри Хрущёв свою фамилию – несоответствие бросается всем в глаза. А в компании с Андреевым и Ждановым можно и проскочить. Мол, Сталин практиковал кулуарное обсуждение и не всех членов Политбюро ставил в известность о принимаемых решениях. Караул! Произвол!

Отсутствие коллективного руководства! А руки, вот они – наждачной бумагой протёртые, с мылом вымытые, чистенькие…

Когда Хрущёва отправили на пенсию, позиция советского правительства изменилась. Официальные лица заговорили об отсутствии документов и недоказанности того, что расстрел был совершён силами НКВД.