Array Коллектив авторов - Регион в истории империи. Исторические эссе о Сибири

Востоковед В.П. Васильев в программной статье «Восток и Запад», опубликованной в 1882 году в первом номере газеты «Восточное обозрение», призывал перестать смотреть на русских как на пришельцев в Сибирь, заявляя: «мы давно уже стали законными ее обладателями и туземцами» 22. П.П. Семенов-Тян-Шанский писал об изменении этнографической границы между Европой и Азией путем ее смещения в результате колонизации все дальше на восток 23. Историк М.К. Любавский в «Обзоре истории русской колонизации» определял прочность вхождения той или иной территории в состав Российского государства в соответствии с успехами русской колонизации, прежде всего крестьянской 24. Именно русские переселенцы, отмечалось в официальном издании Главного управления землеустройства и земледелия (ГУЗиЗ), должны были духовно скрепить империю, являясь «живыми и убежденными проводниками общей веры в целостность и неделимость нашего отечества от невских берегов до Памирских вершин, непроходимых хребтов Тянь-Шаня, пограничных извилин Амура и далекого побережья Тихого океана, где все, – в Азии, как и в Европе, одна наша русская земля, – одно великое и неотъемлемое достояние нашего народа» 25. Колонии России – это ее окраины на Дальнем Востоке, в Средней Азии и на Кавказе. «Подобно тому, как наши южные степи, наша Новороссия, наша южная „украина“ некогда представляли запас для русского населения, так теперь наступило время постепенно использовать с этою же целью наши восточные дальние окраины. Чем более населятся они русскою народною массою, тем крепче свяжутся эти страны ядром Русского государства» 26.

Н.Я. Данилевский утверждал, что направлявшиеся из центра страны колонизационные потоки, как правило, «образуют не новые центры русской жизни, а только расширяют единый, нераздельный круг ее» 27. Таким образом, процесс русской колонизации можно было представить, по его мнению, растянутым во времени, поэтапным «расселением русского племени», что не создавало колоний западноевропейского типа, а расширяло целостный континентальный массив русской государственной территории. В каждом географическом фрагменте Российского государства, считал Н.Я. Данилевский, появляется не «отдельная провинциальная особь» и не государственное «владение» как таковое, но «сама Россия». Поэтому различия между центром и колонизуемыми окраинами виделись Данилевскому не политическими, а лишь обусловленными временем заселения и культурного освоения. Отстаивая идею целостности российского пространства, Н.Я. Данилевский, а вслед за ним и Г.В. Вернадский 28, были склонны скорее преуменьшать имевшиеся различия, нежели их преувеличивать.

Д.И. Менделеев, в свою очередь, отмечал, что территориальный центр России и центр ее народонаселения далеко не совпадают, доказывал, что миграционные потоки со временем приведут к тому, что демографический центр России будет передвигаться с севера на юг и с запада на восток. Вместе с тем у Менделеева, сибиряка по происхождению, вызывало беспокойство то, что на карте Россия выглядит преимущественно азиатской. «Россия, по моему крайнему разумению, – писал он в 1906 году, – назначена сгладить тысячелетнюю рознь Азии и Европы, помирить и слить два разных мира…» 29Деление на европейскую и азиатскую Россию Менделеев считал искусственным уже в силу единства русского народа (великороссов, малороссов и белорусов), распространившегося по евразийскому материку.

Военная наука, в рамках которой в основном и формируется российская геополитика, выделяла как один из важнейших имперских компонентов «политику населения», предусматривавшую активное вмешательство государства в этнодемографические процессы, регулирование миграционных потоков, манипулирование этноконфессиональным составом населения на имперских окраинах для решения военно-мобилизационных задач. Прежде всего это было связано с насаждением русско-православного элемента на окраинах с неоднородным составом населения, или, как в случае с Приамурьем и Приморьем, на территориях, которым угрожала извне демографическая и экономическая экспансия. Внимание имперских политиков и идеологов устремляется на географию «племенного состава» империи в условиях изменившегося характера войн, которые перестали быть династическими или колониальными, превратившись в национальные. Народы империи начали разделять по степени благонадежности, принцип имперской верноподданности этнических элит стремились дополнить более широким чувством национального долга и общероссийского патриотизма. Считалось необходимым разредить население национальных окраин «русским элементом», минимизировать с помощью превентивных мер инонациональную угрозу как внутри, так и вне империи.