Игорь Цветков: Подводные лодки типа “Барс” (1913-1942)

Наша эскадра продолжала стоять в Бизерте.

После продажи всех вспомогательных судов в Бизерте остались лишь боевые корабли. Туда же были переведены и подводные лодки. Подводная лодка “АГ-22” снабжала все корабли электроэнергией, выполняя эту задачу до самого последнего дня.

В 1923 году Польша хотела воспользоваться нашим положением и получить через посредство Франции несколько наших эсминцев и подводных лодок. Французы отказались даже вести переговоры на эту тему, заявив, что “старая Россия была честна с нами и мы хотим ей отплатить тем же”.

Лето 1923 года прошло без особых событий, если не считать того, что экипажи наших кораблей постоянно уменьшались. На всех четырех наших подводных лодках осталось всего 8 человек, двое из которых были инвалидами войны, не пригодными для работы. Несмотря на это, “АГ-22” продолжала давать электроэнергию на все соединение, а машины других лодок находились в постоянной готовности к эксплуатации. Продолжал выходить “Морской Сборник”, последний номер которого увидел свет в ноябре.

Из Парижа тем временем от нашего представителя капитана 1-го ранга Дмитриева приходили мрачные новости. Он предупреждал, что возможна смена французского правительства, причем новое правительство социалистов, вероятно, признает СССР. Это означало смертный приговор эскадре, а нам всем нужно было думать о собственном будущем.

По понятным причинам новый 1924 год мы встретили в самом плохом настроении, понимая, что он не сулит нам ничего хорошего. И не ошиблись. В мае новое французское правительство начало переговоры с большевиками, а в ноябре Франция официально признала СССР. Через два дня после этого Военно-морской Префект Бизерты адмирал Эксельманс приказал всем офицерам и гардемаринам эскадры собраться на борту эскадренного миноносца “Дерзкий".

Его сообщение было кратким. Старый адмирал был расстроен, взволнован, и его глаза часто наполнялись слезами. Настоящий моряк, он понимал нас и делил с нами нашу боль. Но сделать он ничего не мог. Его долг офицера состоял в том, чтобы передать нам распоряжение правительства Франции: спустить Андреевские флаги, передать корабли французским уполномоченным, а самим сойти на берег…

И мы это сделали…

6 ноября 1924 г. я в последний раз отдал приказ запустить машины на подводных лодках, чтобы показать французской комиссии, что лодки находятся в строю с исправными машинами и механизмами. Я стоял около динамомашин, последний раз слушая их ровный гул, ощущая всем телом, как вибрирует корпус лодки, дрожа от запущенных машин, как боевой конь перед атакой…

11 лет своей жизни я провел на подводных лодках. Эти годы с днями, полными прекрасных надежд и горьких разочарований, быстро пронеслись перед моим мысленным взором. Моя карьера морского офицера закончилась. Не об этом мечтал я в своей юности, выбирая жизненный путь. Я мечтал о далеких морях, о дальних походах, о радостных лицах друзей, о славе своей Родины и ее флота, о славе Андреевского флага.

Но судьба распорядилась иначе.

В Бизертской бухте тихо и спокойно. Легкий бриз ласкает кормовой флаг эскадренного миноносца “Дерзкий”. Пурпурный солнечный диск медленно опускается за африканские горы. Звучит команда: “Флаг и гюйс спустить!" Поют горны. С гафелей и кормовых флагштоков медленно скользят вниз Андреевские флаги.

Андреевский флаг спущен! Для нас навсегда!

Теплая звездная ночь окутывает своей тенью корабли, которые мы только что покинули. У меня на душе холодно и пусто. Теперь я окончательно потерял все, что мне было дорого…

“Вепрь”, “Гепард” и пароход “Пилот” на стапеле (вверху) и “Барс” перед спуском на воду (два фото внизу)

Подводные лодки “Барс” и “Гепард” на Балтийском заводе во время достройки. Май 1915 г.