Игорь Цветков - Подводные лодки типа “Барс” (1913-1942)

В этот вечер у меня было достаточно времени, чтобы предаться самым мрачным мыслям. Моя лодка, на приведение которой в боевую готовность я потратил столько сил, была неожиданно разоружена и приговорена к смерти нашими союзниками. Кроме того, я ничего не знал о судьбе своей жены, покинувшей Севастополь накануне. Уже много дней от нее не было никаких вестей. Мое состояние можно понять, если представить себе состояние человека с рухнувшими надеждами, потерявшего и Родину, и семью. И прибавьте к этому изнуряющую неизвестность о будущем, не сулящем ничего хорошего…

Пока французы сумели обеспечить беженцев минимальным довольствием, они достаточно натерпелись в грязных и душных трюмах без воды и пищи. Хитрые и жадные турки, игнорируя запрещение союзных властей, шныряли на лодках между наших судов, выманивая у несчастных беженцев за кусок хлеба и глоток воды деньги и драгоценности.

Суда, шедшие из Керчи, попали в жестокий шторм, но благополучно дошли до Константинополя, за исключением миноносца “Живой”. Миноносец, переполненный солдатами и беженцами, вели на буксире. Во время шторма буксирный конец лопнул, и “Живой” пропал без вести со всеми находящимися на борту. Видимо, не имея хода, он опрокинулся и затонул.

Через три дня к нам на рейд прибыл крейсер “Генерал Корнилов” с Врангелем на борту. Прибытие главнокомандующего в корне изменило наше положение. На следующий же день женщины и дети вернулись на подводные лодки, а сами лодки были переведены в Золотой Рог и поставлены к плавбазе “Заря". Это небольшое судно было отдано в наше распоряжение, и мы разместили там свои семьи, навели на лодках порядок и смогли вести нормальную жизнь.

Через несколько дней мы узнали, что эскадру в скором времени пошлют в Бизерту, а сухопутные войска разместят временным лагерем в Галлиполи и на острове Лемнос. Врангель использовал весь свой огромный авторитет, всю свою железную волю и неукротимую энергию, чтобы сохранить армию как организованную вооруженную силу, не допустив ее гибели и превращения в неуправляемую орду вооруженных нищих бродяг. И Россия никогда не забудет его великого подвига. Командующий нашей эскадрой адмирал Кедров также сделал для нас, моряков, все, что было в его силах.

Русские корабли простояли на рейде Мода почти месяц. Воинские части постепенно развозили по местам временной дислокации. Правительство Сербии согласилось принять большое количество беженцев, кудв и ушла часть транспортов. Военные корабли, приведенные в относительный порядок экипажами, готовились к переходу в Бизерту.

Туда же должны были отправиться и вспомогательные корабли флота, а также и часть транспортов.

7 декабря подводные лодки получили приказ перейти на рейд Мода. Французы хотели вести нас на буксире, но этому помешал густой туман, и в середине дня мы вышли под собственными машинами. На рейде Мода мы перевели часть команды и всех пассажиров на пароход “Добыча”. Уход эскадры был назначен на 10 декабря. Французское морское командование выделило каждому кораблю все необходимое для дальнего перехода. Командир нашей флотилии капитан 1 -го ранга Погорецкий отказался от командования и сдал его следующему по старшинству офицеру – капитану 2-го ранга Копьеву.

10 декабря по сигналу адмирала корабли стали сниматься с якорей. Погода была пасмурная, но безветренная. “Утка” и “АГ-22” шли своим ходом, поскольку машины на наших лодках были еще в полном порядке. Утром мы вошли в Дарданеллы. Нам было приказано пройти пролив на максимальной скорости. Пока мы шли по проливу, почти рядом с моей “Уткой” из полосы тумана появилось французское авизо “Бар-ле-Дюк”, конвоировавшее группу наших подводных лодок. “Француз" медленно обгонял нас, а мы с лейтенантом 3., стоя на мостике “Утки” и глядя на серый силуэт французского корабля, беседовали о тех опасностях, которые подстерегают моряков на каждом шагу. “Бар-ле-Дюк” так неожиданно вылез из тумана, что возьми руль на полградуса влево, то неминуемо врезался в наши подводные лодки. Беседуя таким образом, мы и не предполагали, что последний раз видим своего “конвоира”, которому оставалось жить всего два дня.

Вечером 12 декабря в Эгейском море поднялся сильнейший шторм, пришедший с северо-запада и перешедший в ураган. Пока еще были видны огни наших кораблей, становилось ясно, что волны и ветер рассеивают их по всему морю. Но вскоре все огни исчезли. Из-за сильного дождя нам не было видно проблесков огня маяка на мысе Фосса, указывающего вход в пролив Доро. Огромные волны перекатывались через лодку, обрушиваясь на мостик и накрывая его. Создавалось впечатление, что “Утка” уже поглощена морем и спасения нет.