Игорь Князький - Тиберий - третий Цезарь, второй Август…

Кого-то порка может, и устрашала — как само наказание, так и угроза его, — но большинство в таких случаях обычно скорее озлобляется. Вкупе же все это — задержка жалованья, лишние годы службы, усиление дисциплины и частое применение телесных наказаний — неизбежно порождало в легионах мятежные настроения.

Мятежи в римских легионах редкостью не были. Даже при великом Гае Юлии Цезаре, любимце своих легионов, случилось несколько мятежей в годы гражданской войны. Знаменит был случай, когда он укротил мятежный десятый легион одним словом, обратившись к ним «граждане» вместо обычного «воины». {244} 244 Светоний. Божественный Юлий. 70. С солдатскими мятежами сталкивался и сам Август, тогда еще Октавиан. Причем однажды после главной своей победы над Антонием при Акциуме, когда он отослал в Италию часть войск. Те, требуя награду и заслуженной отставки, взбунтовались и Октавиану пришлось срочно вернуться в Италию, пробыть там в Брундизии двадцать семь дней и успокоить мятежи не словом, но делом: все требования ветеранов были выполнены. {245} 245 Дион Кассий. Римская история LI, 4.

Так что был в римской армии и исторический опыт мятежей, и исторический же опыт их усмирения. И причины солдатских бунтов бывали разные, и полководцы успокаивали их, действуя по ситуации. Отсюда разные способы усмирения мятежных легионеров. Цезарь, к примеру, никогда не уступал мятежникам, всегда решительно шел против них. {246} 246 Светоний. Божественный Юлий. 69. Причины успешного прекращения мятежей при Цезаре не только, разумеется, удачно найденное им слово для обращения, но сильнейшее уважение, заслуженное гениальным полководцем у своих боевых соратников. Абсолютно чуждый жестокости Цезарь, тем не менее, зачинщиков мятежей карал сурово, действуя и здесь по обстоятельствам. Не обязательно следовала примерная казнь. Главных мятежников того самого знаменательного возмущения, успокоенного единственным словом «квириты», Цезарь покарал сокращением им на треть обещанной доли в добыче и земельных пожалованиях.

Август же, не бывший сам полководцем и потому не могущий претендовать на такую преданность легионеров, как великий Юлий, предпочел пойти на разумные уступки мятежным легионам, что в его положении было и разумно, и оправдано, и, главное, эффективно.

Таким образом, и опыт мятежей у римских легионеров был, и военачальники могли опереться на опыт предшественников.

Ко времени смены власти на Палатине в легионах накопилось предостаточно вполне основательных поводов для недовольства. Лишние годы службы, задержка жалования, усиление палочной дисциплины — все это, накапливаясь, ждало соответствующего момента, чтобы взорваться мятежом. Смена правителя империи была в жизни римлян событием новым, непривычным. Как-никак уже выросло два поколения людей, родившихся после окончания гражданских войн и не знавших другого владыки, кроме Августа. Потому уход из жизни престарелого императора стал событием, неизбежно будоражащим сознание всех римлян. А особенно тех, кто имел причины для недовольства. Реакция на все новое, непривычное всегда таит в себе неожиданности. Вот потому-то «смена принцепса открывала путь к своеволию, беспорядкам и порождала надежду на добычу в междоусобной войне». {247} 247 Тацит. Анналы I, 16.

Наивысшая концентрация недовольных была, естественно, в легионах. И именно там известие о смерти Августа имело самые серьезные последствия. Так смерть правителя империи развязала мятежи в римской армии в Паннонии и на Рейне. {248} 248 Seager R. Tiberius. P. 48

Итак, вслед за вполне мирным и спокойным переходом от умершего Августа к его законному наследнику Тиберию высшей власти в Римской империи последовали мятежные выступления той самой силы, которая была главной опорой Августа и воплощала собой главную мощь римской державы. И эта сила была более всего знакома Тиберию, десятки лет с ней связанному. Такая вот злая ирония судьбы: взбунтовались легионы, расположенные там, где Тиберий одержал свои главные победы. Взбунтовались те, с кем он добыл свою славу.

Первый мятеж разразился в летних лагерях в Паннонии, где размещались в то время три легиона — VIII Августа, IX Испанский и XV Аполлона. Командовал ими Квинт Юний Блез. Блез, получив известие о смерти Августа, решил почему-то, что наилучшим образом почтить память покойного владыки должно освобождением легионеров от привычных тягот повседневной службы. Что ж, событие неординарное, и Блез полагал, что и отметить его должно подобающе. Тем более что жестокость дисциплины в последнее время была, пожалуй, чрезмерной. Ведь именно в одном из этих легионов и стяжал в себе самую дурную славу тот самый центурион Луцилий по прозвищу «Подай другую!» Едва ли он был исключением…