Борис Тумасов - Жизнь неуёмная. Дмитрий Переяславский

Переяславский князь Иван - племянник московскому, но годами они мало разнятся и живут между собой в согласии. Даниил при случае с радостью наезжает в Переяславль, а Иван - частый гость в Москве.

Бог не дал Ивану детей, и он привязан душой к сыновьям Даниила Юрию и Ивану. Как-то сказал переяславский князь:

- Ты, Даниил Александрович, помни: коли помру я, княжество Переяславское за Москвой оставлю…

Кто-то из недоброжелателей Ивана передал те слова великому князю Андрею Александровичу, и затаил он зло на переяславского князя. Иногда появлялась мысль: не извести ли князя Ивана? Однако подавлял такое желание: и так черная молва о нем, Андрее, гуляет. А то скажут: «У брата старшего, Дмитрия, великое княжение отнял, теперь его сына Переяславского княжества лишил…»

«Ладно, ужо погожу», - говорил сам себе Андрей Александрович.

…Из Суздаля великий князь направился в Ростов. Для незаморенных коней дорога заняла два перехода. Переяславль князь Андрей объехал стороной: не захотел встречаться с Иваном.

Ростов Великий открылся издалека. Стенами дубовыми прижался к озеру Неро, башнями стрельчатыми прикрылся, храмами в небо подался. А посады по крыльям рвами опоясаны да валами земляными, поросшими кустарником в колючках.

Копыта застучали по деревянным мостовым, местами подгнившим, давно не перемощенным. Завидев великого князя Владимирского, стража распахнула ворота, и по брусчатке Андрей Александрович въехал на княжеский двор, тихий и безлюдный. Никто здесь великого князя не ждал. С той самой поры, как одолели распри ростовских князей и брат пошел на брата, опустели княжеские хоромы…

Прибежал старый тиун ростовских князей, придержал стремя. Андрей Александрович грузно ступил на землю.

- Почто, старик, не встретил?

- Упредил бы, княже. Сейчас потороплю стряпух.

- Передохну с дороги, тогда и потрапезую.

Сон был короткий и тяжелый. Брат Дмитрий привиделся. Будто огонь лижет крепостную стену, а за ней стоит Дмитрий в алом корзно и говорит: «Что, Андрей, смертью моей доволен? Того алкал, когда великое княжение у меня отнимал? Моим корзно любуешься? Так это кровь моя…»

Пробудился князь Андрей - голова тяжелая, и на душе муторно. Попытался успокоить себя, сказав мысленно: «Не убивал я тебя, Дмитрий, всем то ведомо. Кто попрекнет меня, разве что сын твой, князь Переяславский, неприязнь ко мне держит. А чего ожидать от него? »

Не успел князь Андрей покинуть опочивальню, как явился боярин Аристарх, старый товарищ его детских игр:

- Князь Андрей, там люд собрался.

- Чего надобно? - спросил тот недовольно.

- С жалобой на баскаков.

Опоясавшись, Андрей Александрович вышел. Увидев его, народ заволновался, загалдел.

- Тихо! - гаркнул боярин Аристарх. - Пусть один сказывает, а не сторылая толпа!

Вперед выбрался крупный мужик в войлочном колпаке и домотканом кафтане, поклонился:

- Великий князь, аль у нас две шкуры? Зачем дозволил баскаку брать дань повторно?

- Кто ты? - грозно спросил князь Андрей и насупил кустистые брови.

- Меня, великий князь, весь Ростов знает. Староста я кузнечного ряда, и кличут меня Серапионом.

- Да будет тебе, Серапион, и всему люду ростовскому ведомо: дань собирали волей хана. Коли же хан укажет, то и два и три раза в год платить станете.

Толпа заволновалась, надвинулась:

- Твои гридни с ордынцами были!

- По неправде живешь, князь!

Андрей Александрович шагнул назад, подал знак дружинникам, и те, обнажив мечи и выставив щиты, двинулись на толпу. Когда двор очистился, князь велел боярину Аристарху:

- Выступаем немедля, не то и Ростов, как Суздаль, покараю.

Подошел тиун, спросил удивленно:

- Так скоро, княже? Стол накрыт. Князь Андрей ответил сердито:

- Людом ростовским сыт я по горло, старик.

Лет полсотни тому назад могучий хан Батый, внук величайшего из величайших полководцев, Чингисхана, повелел заложить в низовье Волги-реки столицу Золотой Орды город Сарай. Место удобное, рукава реки обильны рыбой, по камышам во множестве водятся дикие кабаны и иное зверье, а в степи щедрые выпасы с табунами и стадами. По степному раздолью кочуют орды. В весеннюю пору, когда сочна зелень в клевере и горошке, в одуванчиках и ярких тюльпанах, в степи ставят ханский шатер, а вокруг него шатры его жен и сановников. Здесь хан вершит государственные дела, принимает послов и зависимых князей, творит суд и расправу.

Ханы всесильны, и гнев их страшен, однако сыскался в Орде воевода, посмевший пойти против ханской воли. Им оказался Ногай. Со своими туменами и вежами он откочевал в степи Причерноморья и провозгласил себя ханом Ногайской Орды. Гнев хана Берке не смог достать Ногая, и его Орда кочевала от Кубани до Карпатских горбов. Отныне русские князья кланялись и хану Берке, и хану Ногаю, а после смерти Берке - хану Тохте. Начав борьбу со старшим братом Дмитрием за великий стол, городецкий князь Андрей получил поддержку и хана Тохты, и старого хана Ногая.