Джемс Макговерн - Мартин Борман

Оставался лишь один реальный путь спасения. Время, когда еще была возможность покинуть Берлин на небольшом самолете, прошло, но оставалось еще несколько более экзотических способов бегства. Напротив канцелярии находилась станция метро, куда, ночью, можно было пробраться по сети тоннелей и подземных переходов небольшими группами. Затем по путям, незаметным для русских наверху, добраться до станции «Фридрихштрассе». Там следовало выйти на поверхность, надеясь на то, что район станции все еще удерживался отрядом Монке. В нескольких сотнях метров от станции «Фридрихштрассе» находился мост Вайдендаммер через реку Шпрее. С помощью боевой группы Монке те, кому удалось спастись, смогли бы перейти через мост и через северо-западные пригороды Берлина пробиться к Деницу или в любое другое безопасное место.

Для Бормана единственной альтернативой этому плану было самоубийство. Вместе с ним решили бежать еще четверо: Артур Аксман, однорукий лидер гитлерюгенда, Эрих Кемпка, доктор Людвиг Штумпфеггер и Вернер Науман.

Кемпке было тридцать пять лет. Он родился в Рейнской области в семье шахтера, у которого было девять детей. В четырнадцать лет он бросил школу, чтобы стать учеником электрика-механика. С 1932 года он являлся личным шофером Гитлера. Кемпка обожал фюрера, однако его отношение к Борману было совершенно иным. «Те из нас, — как вспоминал он позднее, — кто работал в непосредственной близости с этой демонической личностью, ненавидели его».

Доктор Людвиг Штумпфеггер был признанным хирургом-ортопедом, специализировавшемся на восстановлении костей. Он занял пост личного хирурга Гитлера по рекомендации личного врача Гиммлера доктора Карла Гебхардта, в клинике которого он работал. Штумпфеггер имел чин полковника СС и, как и многие, обожал Гитлера. Он не был шарлатаном, как многие его предшественники на этом посту, и проводил опыты на заключенных концлагерей. В последние несколько дней он снабжал обитателей бункера капсулами с ядом.

Вернер Науман, бывший государственный секретарь министерства пропаганды, должен был стать по завещанию Гитлера главой этого ведомства вместо Геббельса. Науман был членом партии с девятнадцати лет. Сейчас ему было тридцать пять. Он был великолепным оратором, пристальный взгляд которого приводил слушателей в состояние фанатичного оцепенения.

Однако не все решили бежать вместе с Борманом, Аксманом, Кемпкой, доктором Штумпфеггером и Науманом. Генералы Бургдорф и Кребс остались в бункере. На следующий день русские нашли их тела, очевидно, они застрелились.

Геббельс писал, что не собирается провести остаток жизни, «скитаясь по миру как вечный странник». Он также написал о своем решении «покончить с жизнью, которая больше не имеет никакой ценности, так как он не может провести ее служа фюреру и быть рядом с ним…»

Геббельс остался верен своим словам. Около 20.30 Йозеф и Магда Геббельс поднялись по лестнице, ведущей из бункера в сад. Шестеро их детей уже были отравлены. В саду один из эсэсовцев послушно выполнил последний приказ Геббельса — застрелил его и его жену.

Борман не проявил никакого интереса к кончине Геббельса. Гюнтер Швегерман, адъютант Геббельса, облил тела рейхсканцлера и его жены бензином и поджег. Пока кремировали супругов, Борман уже пробирался в другой бункер, находившийся под новым зданием рейхсканцелярии. Побег должен был состояться отсюда, поскольку полковник СС Гюнше решил взорвать бункер фюрера.

Эрих Кемпка, Артур Аксман и сотни других лиц пытались спастись до того, как Борман предпринял попытку бегства в 1.30 ночи. Вместе с Борманом были доктор Штумпфеггер, Вернер Науман и Гюнтер Швегерман.

В то время Борману было сорок пять лет. Несмотря на то, что он долго пробыл в бункере, он сохранял завидное здоровье, которое позволяло ему работать круглые сутки. На левом виске у него была большая родинка и заметный шрам над левой бровью, но, тем не менее, его внешность была весьма заурядной. У него были здоровые и крепкие, без изъянов, зубы, по которым его можно было бы опознать. Само собой, ни русские солдаты, ни даже гражданские немцы не смогли бы узнать его по внешнему виду, так как он всегда предпочитал работать в тени.

Борман не сменил одежды и остался в мундире генерал-лейтенанта СС и кожаном плаще, в одном из карманов которого находилась последняя копия завещания, по которому он был назначен душеприказчиком, а в другом кармане, по всей видимости, лежала капсула с ядом.