Тобайас Смоллет - Приключения Родрика Рэндома

Дабы моя декларация возымела больший эффект, я сделал замечание касательно его небрежного костюма и, выразив скорбь о том, что джентльмен дошел до такой нужды, сунул ему в руку две гинеи, при виде которых он отшвырнул свои пистолеты, заключил меня в объятия и вскричал:

- Клянусь Иисусом, вы лучший мой друг из всех, кого я встретил за семь долгих лет!

Причинив мне немалые страдания своими объятиями, он отпустил меня и, воздев руки, выразил пожелание быть сожженным дьяволом, если он когда-нибудь причинит мне беспокойство из-за женского пола.

Когда ссора завершилась столь дружеским образом, я попросил его дать мне взглянуть на его пистолеты; они были так загрязнены и ветхи, что, к его счастью, не выстрелили, ибо один из них при выстреле всенепременно разорвало бы и его хозяин лишился бы руки; но живое понятие о нраве этого человека я получил, убедившись, что один из пистолетов был заряжен, но без затравки, а во втором была затравка, но не было заряда.

Покуда мы шли домой, я выразил желание узнать прошлое моего нового приятеля, и он мне сообщил, что служил в германской армии волонтером во время войны с турками; за свои заслуги при осаде Белграда * он был награжден чином прапорщика, а затем возведен в лейтенанты, но у него произошло столкновение с капитаном, который вызвал его на дуэль и был им убит, после чего ему пришлось бежать. В Англии он в течение нескольких лет домогался у своих друзей назначения в английскую армию; но в этом он не преуспел и, по совету мистера Гахегена, обратил свои помыслы к женитьбе, намереваясь выгодным браком устроить свою фортуну, вследствие чего направил свои искательства на Мелинду; узнав от ее лакея-ирландца, что я являюсь главным фаворитом, он вызвал меня в надежде, что моя смерть устранит важнейшую помеху его чаяниям; теперь же он убедился в моем великодушии и клянется пресвятой девой, что больше не думает о Мелинде, хотя бы на свете не осталось никакой другой женщины. В доказательство своей правдивости, в которой я не сомневался, он вытащил из старой железной табакерки документ о своем чине в армии имперцев и вызов капитана, хранимый им, как свидетельство о его прошлых заслугах. Я столь был убежден в честности и храбрости бедняги, что решил походатайствовать за него у моих знакомых, которые замолвили бы за него словечко перед теми, кто мог бы о нем позаботиться; вместе с этим я решилдать ему кое-какую одежду, которая приукрасила бы его и помогла бы ему хлопотать о своих делах самолично.

Мы шли, обходительно друг с другом беседуя, и вдруг увидели шеренгу мушкетеров во главе со Стрэпом, который, как только мы приблизились, закричал с безумным видом:

- Хватайте их, ради бога хватайте!

Тотчас же нас окружили, и я был арестован капралом, командовавшим солдатами, тогда как Ореген вырвался и побежал по направлению к Тоттенхем-корт-род с такой быстротой, что скрылся из виду в один момент. Когда у меня отобрали оружие и взяли под стражу, Стрэп немного успокоился и попросил простить ему вольное со мной обращение, что я, без сомнения, должен сделать, ибо оно проистекает из его любви. Затем он сказал, что, заподозрив в письме (которое, кстати сказать, было доставлено самим автором) что-то неладное, он увидел в замочную скважину, как я заряжаю пистолеты, и помчался в Уайтхолл, где упросил дежурного офицера дать ему отряд солдат, чтобы арестовать меня, но, прежде чем он вернулся назад, я успел уехать в карете; расспросив, куда я направился, и узнав, что дуэли обычно происходили позади Монтэгю-хауз, он повел туда солдат и вот теперь встретил меня, благодарение богу, целым и невредимым.

Я заявил ему, что на этот раз прощаю ему заботливое вмешательство, но предупредил в весьма суровых выражениях о том, чтобы в будущем он не смел делать меня мишенью сплетен; затем, обратившись к капралу, поблагодарил его за труды и дал ему крону на выпивку для него и его солдат, заверив, что поединок закончился задолго до того, как он появился, а также, что все уладилось, о чем он может судить по отношениям между мной и моим противником; подтверждение сего он может найти, если осмотрит один из моих пистолетов, который уже разряжен. Но этот любезный капрал, не затрудняя больше ни себя, ни меня, принял мой дар с тысячью поклонов, выражающих признательность, и, возвратив мне пистолеты, немедленно меня освободил.

Не отошел он и на сотню ярдов, как мой приятель Ореген появился с целью меня спасти в сопровождении двух оборванцев, которых он захватил для сего поблизости от церкви Сен-Джайлс. Один из них был вооружен мушкетом, у коего не было замка, другой - заржавленным палашом, а костюмы их невозможно было описать.