Тобайас Смоллет - Приключения Родрика Рэндома

- Ma foi! Le garcon est bien fait! {Ей-богу, он недурен! (франц.)}

С этим мнением Нарцисса согласилась, присовокупив на том же языке похвалу моей понятливости, что весьма польстило моему тщеславию.

Разговор, коснувшись других предметов, перешел на молодого сквайра, о котором осведомилась миледи, именуя его дикарем, и узнала от своей племянницы, что он еще спит, отдыхая от утомительного кутежа прошлой ночи и набираясь сил и бодрости для предстоящей охоты на лисиц, назначенной на следующее утро в обществе сэра Тимоти Тикета, сквайра Бампера и многих других джентльменов такого же склада, вследствие чего на рассвете во всем доме будет шум и гам. Это была крайне неприятная новость для ученой леди, объявившей, что, ложась спать, она заткнет себе уши ватой и примет опиум с целью заснуть покрепче, чтобы эти "грубые люди" ее не потревожили и не расстроили.

По окончании их обеда я вместе с другими слугами уселся за наш обед в кухне, где узнал, что сэр Тимоти Тикет был богатым землевладельцем, жившим по соседству, которого брат Нарциссы прочил ей в мужья, обещая в то же время жениться на сестре сэра Тимоти, благодаря чему - ибо их состояние было примерно одинаково - молодые леди будут обеспечены, а братья их не станут от того беднее; но что обе леди не сочувствовали такому плану, так как они питали искреннее презрение к джентльменам, предназначенным благодаря такому соглашению им в мужья. Это сообщение вызвало во мне смертельную ненависть к сэру Тимоти, которого я почитал своим соперником и в глубине души проклинал за самонадеянность. Утром на рассвете, пробудившись от шума, поднятого охотниками и собаками, я встал с постели посмотреть на кавалькаду и увидел своего соперника, чьи достоинства, если исключить его богатство, показались мне недостаточно блестящими, чтобы вселить опасения касательно Нарциссы, которую, как льстил я себя надеждой, нельзя было покорить теми качествами, как внешними, так и душевными, которыми он располагал.

Мою хозяйку, несмотря на принятые ею меры предосторожности, столь обеспокоили гости ее племянника, что она не вставала до пяти часов дня, благодаря чему я имел возможность осмотреть на досуге ее библиотеку, а к такому осмотру меня упорно толкало любопытство. Здесь я нашел тысячу отрывков ее собственных стихов, состоявших из трех, четырех, десяти, двенадцати и двадцати строк на любые темы, начатых по вдохновению, но, за недостатком у нее и способностей и настойчивости, не принявших сколько-нибудь законченную форму. Самым же примечательным для поэтессы было отсутствие во всех ее произведениях малейшего упоминания о любви. Я нашел отрывки пяти трагедий, носивших заглавия: "Строгий философ", "Двойной убийца", "Святотатственный предатель", "Падение Люцифера" и "Последний день". Отсюда я заключил, что нрав у нее мрачный, а воображение пленяется ужасными образами.

В ее библиотеку входили произведения лучших английских историков, поэтов и философов, всех французских критиков и поэтов и несколько книг на итальянском языке, главным образом поэтических сочинений, возглавляемых Тассо и Ариосто, читанных ею неоднократно. Были здесь также классики в переводе на французский язык, но ни одной книги на латинском или греческом, и это обстоятельство указывало на ее незнание этих языков.

Внимательно обозрев ее собрание книг, я удалился и в обычный час хотел накрывать на стол, когда горничная сказала мне, что ее госпожа еще лежит в постели, так как утром ее крайне встревожил лай собак, вследствие чего ей чудится, будто она - заяц, окруженный охотниками, и на завтрак она попросила принести ей пожевать овощей. Когда я выразил удивление по поводу столь необъяснимой фантазии, горничная поведала мне, что миледи весьма склонна к подобным причудам: иной раз она начинает считать себя каким-нибудь животным, иногда - мебелью, и что во время таких воображаемых превращений весьма опасно приближаться к ней, в особенности когда она изображает зверя, так как недавно, разыгрывая роль кошки, она подскочила к горничной и ужасно расцарапала ей лицо; что несколько месяцев назад она предсказала великий пожар, который грозит вот-вот начаться и может быть потушен только ее мочой, которую она по этой причине так долго удерживала, что жизнь ее была в опасности, и ей пришлось бы умереть, если бы не придумали способа заставить ее помочиться: под окном ее спальни разложили костер и внушили ей, что дом объят пламенем, после чего она с величайшим спокойствием приказала принести все кадки и сосуды, какие только найдутся, чтобы наполнить их для спасения дома, и немедленно препроводила в один из них причину своей болезни. Узнал я также, что ничто так не споспешествует обретению ею рассудка, как музыка, к которой всегда в таких случаях прибегает Нарцисса, играющая на клавикордах, и к ней-то шла сейчас горничная, чтобы сообщить о болезненном состоянии ее тетки.