И. Потапчук - Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах XIX века

Я заканчиваю обвинение. Задачи правосудия бывают иногда весьма сложны и трудны. Но если настоящее дело представляется задачею, то, по моему мнению, задачею весьма разрешимою. Во всякой математической задаче представляется обыкновенно ряд внешних условий, из сопоставления которых надо вывести условия внутренние, соединяющие причинною связью все внешние условия, задачею поставленные. Простое механическое сопоставление внешних условий, без соображения с внутренним причинным, никогда не приведет к разрешению задачи. Прошу вас воспользоваться таким приемом анализа. Если вы будете пытаться разрешить те основания, которыми руководствовались Фейгин, Овсянников и Кокорев в сделке, если вы будете пытаться приложить к их расчетам общежитейские взгляды на добрую гражданскую сделку, то труд ваш будет напрасен. Представьте себе всю эту сделку в смысле погони за наживой на счет солдатского пайка — дело совершенно выяснится. Если вы допустите, что ложь в бухгалтерии Морозова объяснима небрежностью, то вы зададите себе вопрос, каким образом небрежность в счетах систематически вела к прибыли в карман Овсянникова? Если вы отнесете распоряжения Левтеева к небрежности, беспорядочности, то вместе с тем натолкнетесь на вопрос, почему по мере того, как на мельнице возрастал мусор, Овсянников увеличивал Левтееву жалованье? Если вы будете пытаться объяснить себе пожар случайностью, вы встретитесь с двумя огнями в двух противоположных концах здания, не имеющих никакого один с другим сообщения. Попробуйте приложить поджог к объяснению причин пожара — все внешние условия сами сложатся в непрерывную цепь причин с последствиями. Я понимаю, что задача ваша гораздо труднее той задачи, которая лежит на сторонах: это такого рода дело, в котором стороны не имеют возможности заявлять о своих правах на доверие к их убеждению.

Вы судите тяжкое преступление. Но когда мы судим об относительной тяжести преступления, то необходимо иметь в виду самое свойство преступного намерения подсудимого. Я нахожу, что настоящее преступление с точки зрения подсудимых Овсянникова и Левтеева не представляется вовсе в такой степени тяжким, каким оно представляется с точки зрения общественного интереса. Что такое поджег подсудимый Овсянников? Он поджег мельницу, но предлагает ее выстроить вновь со всевозможными усовершенствованиями. Защита указывает вам на то, что в мельнице жил брат жены Овсянникова; мне кажется, она с большим правом могла бы указать на то, что брат жены Овсянникова мерзнул от холода вследствие распоряжений Левтеева. Поджог не был сопряжен с посягательством на безопасность людей, проживающих на мельнице. Поджигатель знал, где огонь начнется, откуда и куда огонь пойдет; он знал, что в жилые помещения огонь не проникнет ранее, чем люди не спасутся; имущество же их невелико.

Если преступление это сопряжено с вредом казенному интересу, так как мельница устроена была для солдата, для воспособления его скудному пайку, то эта точка зрения непонятна Овсянникову, и лучшим ручательством того служит приказ военного министерства, в силу которого он был уже отстранен от участия в подрядах. Правительству весьма трудно проводить хорошие стремления через низшие органы и предупреждать их неподкупность. Но оно могло надеяться, что человек, гордящийся своими пожертвованиями, не приложит руки к подкупу. Оно могло надеяться, что коммерческий военный агент будет солидарен с общественными интересами дела.

За мною будут следовать речи гражданских истцов, но главного потерпевшего здесь нет. Он даже и не знает, что его скудный паек может служить средством к эксплуатации для миллионера. Этого потерпевшего вы не забудете!

Гражданский истец Кокоревначал свою речь торжественным обращением к присяжным: «К вам, господа присяжные заседатели, как представителям земской совести, принявшим на себя священную обязанность взвесить и оценить неизведанные побуждения, обращаю мое слово» и заявил, что даже теперь, по окончании следственного процесса, когда выяснились все обстоятельства пожара, он устраняет себя от обвинения. Он имеет в виду лишь свой гражданский иск. Все цифры расчета, выяснившиеся на суде, подтверждены Овсянниковым. Возобновляя в памяти все совершившееся на судебном следствии, по его мнению, нельзя усомниться в том, что пожар мельницы произошел от поджога. Главные причины раскрыты достаточно. Ему, гражданскому истцу, показалось важным показание одного из свидетелей о нахождении маленькой дочери Рудометова в швейцарской, перенесенной туда предварительно чьей-то заботливой рукой. Второе обстоятельство, также довольно подозрительное — это камердинер, будивший Овсянникова, подвергнувшийся во время следствия сумасшествию и ныне находящийся в доме умалишенных,— а также и другие причины приводят его к убеждению, что поджог совершен Овсянниковым.