Вячеслав Софронов - Отрешенные люди

- Давай, - согласился Иван и поднял свою кружку. Еще приложившись раз, другой, Яшка быстро захмелел и начал ронять на стол неровно стриженую голову. Подошли купцы, с которыми он сидел раньше, сообщили, что уходят, препоручили уснувшего Яшку им.

- Чего с ним делать станем? - спросил Никанор, когда несколько раз толкнул Яшку в бок, убедился, что тот крепко спит.

- В куль, да в воду, - предложил Тихон Злыга.

- Эй, эй, не вздумайте грех такой на душу брать, - испугался Максим Заев, - я этого прощелыгу знаю, у него тут со всем начальством полные шуры-муры. Коль с ним чего случится, то нас сыщут и кнута не миновать.

- Правда, чего с ним связываться, пойдемте отсюда, - поддержал Максима Зубарев.

- Нет уж, - упрямо затряс головой Никанор, - есть у меня одна мыслишка, подождите чуть, - и он направился к группе угрюмых бородатых мужиков, сидевших возле трактирных дверей. О чем он с ними толковал, никто не слышал, но через несколько минут те поднялись и подошли к их столу вслед за Никанором, легко подхватили за руки спящего Яшку и потащили на выход.

Когда дверь за ними закрылась и, похоже, никто даже не обратил внимания на исчезновение Яшки, то Максим осторожно спросил Никанора:

- Чего ты им сказал? То ж разбойные люди...

- Сам вижу какие, - налил себе в кружку остатки вина Семуха, - потому и подошел к ним. А повели они его с собой, чтоб тряхнуть малость как проспится. Я им только шепнул, что этот мизгирь из таможни и с него изрядную деньгу выкачать можно, то они про остальное и не спрашивали.

- А не зря? - засомневался Иван Зубарев.

- Зря не зря, а денька три его на ярмарке не будет. За это время и мы уже далеко отсюда окажемся, - рассудительно ответил тот.

Товары и возчиков они передали Максиму Заеву, чтоб он присматривал за ними. Иван пообещал, что отец сам вскоре приедет или пришлет кого с доверенностью на товар. С тем и попрощались.

Обратная дорога показалась вдвое короче первой, когда ехали из Тобольска. Рессорный возок поменяли на легкие саночки, запрягли в них двух лошадей и ехали довольно быстро, останавливаясь лишь на короткие ночевки.

Иван, полулежа, зорко всматривался в прогалы меж деревьями, думая при том, сколько всего свершилось за столь короткий срок, словно прошел не год, а все десять лет; и какая-то мощная сила возникала внутри его, заставляя действовать, ехать, добиваться своего. И он знал, что добьется, найдет те злосчастные прииски и привезет в столицу драгоценную руду, урезонит своих родичей Корнильевых, и ... страшно подумать... встретится с императрицей. И он мысленно представлял дорогу в Москву, веря, что никто не остановит, не изменит его решения.

Конец первой части.

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Окаянный Ванька. *

В тот год императрица Елизавета Петровна неожиданно для всех решила прервать обычный свой летний отдых в Царском Селе и велела собираться ехать в Москву, а оттуда в Троицке-Сергиевскую обитель на поклонение святым мощам Сергия Радонежского, всея земли русской чудотворца.

При ней осталась самая малая свита особенно близких ей людей. Графа Алексея Григорьевича Разумовского среди них не было, поскольку пребывал он в то время в Санкт-Петербурге, куда к нему совершенно неожиданно пожаловал земляк, шляхтич Яков Федорович Мирович, совсем недавно вернувшийся из сибирской ссылки в Тобольске, где у него и родился сын Василий, единственный из оставшихся в живых мальчиков их семьи. Хлопотать о его судьбе перед светлейшим графом и прибыл в столицу старый Мирович и вскоре с помощью Разумовского благополучно пристроил свое чадо кадетом в шляхетский гвардейский корпус. Осенью, на правах земляка графа, он был представлен и императрице.

Уже будучи в Троицке-Сергиевой обители, императрица узнала, что в Москве начались беспорядки, связанные с участившимися в городе пожарами и частыми ночными грабежами. К ней в обитель был срочно вызван московский генерал-губернатор, сенатор Василий Яковлевич Левашов. Он побожился перед императрицей, что все воры и зачинщики непременно в то же утро будут изловлены и преданы суду. Но императрица, не особо поверив его заверениям, повелела командировать в старую столицу еще и воинскую команду во главе с генерал-майором и премьер-майором лейб-гвардии Преображенского полка Федором Ушаковым, который учредил особую комиссию для раскрытия причин производимых пожаров. А урон Москве, как оказалось, был нанесен немалый: сгорело живьем около ста человек, пострадали церкви Симеона Столпника, Покрова Богородицы, Николая Чудотворца на Ямах, Мартына Исповедника на Большой Алексеевской, Алексея Митрополита, Сергея Чудотворца на Рогожской заставе... Более двадцати пяти храмов пострадало в тех пожарах и более тысячи жилых домов были подожжены неизвестными злоумышленниками.