Вячеслав Софронов - Отрешенные люди

- Быть тому!!! - вскричали все сразу и юношу унесли куда-то.

Следующий желающий быть принятым в масонскую ложу держался более мужественно, и его подвергли более продолжительным испытаниям: подносили к ладони горящий факел, заставили пройти под скрещенными шпагами, а под конец положили в обитый пурпурным материалом гроб и задвинули крышку, спросив, не пожелает ли он, пока не поздно, отказаться от своего намерения. Наконец, и он был принят в масонское общество. Потом все отправились в просторную столовую, где их ждали обильные кушанья и запотевшие бутылки с вином. Тут всем было позволено снять с лиц черные повязки, и Кураев увидел множество знакомых лиц, но не подал и вида, не желая проявить бестактность.

- Ну, как тебе наше собрание? - с гордостью спросил его граф Чернышев, когда они уже затемно уселись в карету, чтоб добраться до столицы.

- Честно? - повернулся Гаврила Андреевич к нему.

- Конечно, а как иначе.

- Не обидишься? - переспросил для верности Кураев.

- С чего я должен буду обижаться, - старался придать своему голосу спокойствие Чернышев, но легкое дрожание выдавало его.

- На мой взгляд, все это на ярмарочный балаган походит, - насмешливо выговорил Кураев.

- Думай, что говоришь, поручик, - подпрыгнул на сидении Чернышев.

- Я всегда думаю, граф, - не меняя тона, ответил Гаврила Андреевич, - а не думавши, не говорю.

- Понимаешь ли ты, что коль я сообщу о том братьям по ложе, то тебе не поздоровится?

- Жизни лишите, что ли? - угроза никак не подействовала на поручика.

- Всякое может случиться, - неопределенно ответил Чернышев, - но учти, у нас руки длинные, везде найдем и достанем.

- А чего меня искать? Вот я, здесь, бери хоть сейчас.

- Перед тобой открываются изумительные перспективы, - попробовал зайти с другой стороны граф, - ты сможешь легко продвигаться по службе, спокойно путешествовать, везде тебе будут оказывать помощь и покровительство, учти, во всех просвещенных странах существуют общества, подобные нашему, и мы связаны с ними. Со временем тебе сообщат тайные слова, которыми ты сможешь воспользоваться в любом ином государстве, тебе будут в определенных случаях оказывать материальную помощь, наконец, ты всегда в случае грозящей опасности можешь обратиться к нам, и тебя не оставят одного. Подумай, Гаврила Андреевич.

- Уже подумал. За чинами, как тебе известно, не гонюсь, денег, сверх получаемых мной, не трачу, а что до врагов, то у кого их нет. Справлюсь с божьей помощью.

Они уже въехали в город и долго молчали, каждый думая о своем. Кураев из увиденного им на тайном собрании, понял, что за кажущейся поддержкой членам ложи будет выставлено обязательное правило подчинения старшему, выполнения всех приказов. Сегодня могут предложить кого-то выследить, завтра потребуют огласить содержание тайной депеши, которую член ложи по службе вез куда-то, а там... и до неповиновения государыне недалеко. Нет, давши одну присягу на верность, вторая явится нарушением первой, а потому, лучшее для него - не вступать в тайное общество, оставаясь честным перед самим собой.

Дома слуга передал ему записку от графа Бестужева-Рюмина, где он просил срочно и не мешкая приехать к нему. Делать было нечего, и он велел заложить коляску и вскоре уже подъезжал к неосвещенному дому канцлера. Уже возле самых ворот к нему на подножку вспрыгнул какой-то человек и, прежде чем поручик успел схватиться за шпагу, тихо проговорил:

- Надвиньте шляпу поглубже на глаза, а то на той стороне, - он кивнул, - соглядатаи стоят. Граф послал меня вас встретить.

"Что за черт, и здесь маскарад", - выругался про себя Кураев, но сделал так, как просил его незнакомец.

Канцлер ждал его в своем кабинете, освещенном ярким пламенем от камина. Сам граф был в длинном атласном халате, в черной шапочке и низко склонился над какими-то порошками, которые ссыпал в большую стеклянную колбу.

- Прошу прощения, - кивнул он поручику, - садитесь, и подождите несколько минут, пока я закончу свой опыт.

Кураев безмолвно устроился подле камина и с интересом стал следить за канцлером, который взял колбу в руки, долил в нее какую-то бурую жидкость и закрепил над горящей спиртовкой, принялся ждать. Жидкость вскоре забурлила и неожиданно окрасилась в огненно-желтый цвет. Граф быстро снял ее с огня и осторожно слил в узкую пробирку через стеклянную воронку с фильтром.

- Почти получилось, - довольный, сообщил он, встряхивая пробирку.

- Не философский ли камень, случаем, искать изволите, ваша светлость? шутливо поинтересовался Кураев.